заплеванной бороде застряли остатки пищи. Он взмахнул топором, и в угасающем свете грозно блеснула сталь.
— Дерись со мной, — сказал он Филену, и в его голосе слышалась жажда убийства.
— Я не хочу драться, хочу лишь, чтобы он остался живым, — сказал Филен, не желая обнажать меч против своего свирепого, внушавшего ужас безумным взглядом, главаря.
Но остальные коредоры, почуяв кровавую забаву, столпились вокруг, подстрекая Дестрала и Филена к поединку. Они ухмылялись и кричали, желая поглазеть на кровавую схватку, Филен же пятился от него, пока не оказалось, что отступать больше некуда.
— Дерись! — орали разбойники. — Дерись, чертов трус!
Их женщины визжали, требуя, чтобы Филен, если он мужчина, доказал это, не побоявшись топора. Те, кто находились ближе всего к Филену, сильно подталкивали его вперед, так что ему в конце концов пришлось отскочить в сторону, чтобы не налететь на Дестрала. Вожак в знак презрения отвесил ему оплеуху и несколько раз дернул его за бороду.
— Давай драться! — прорычал Дестрал. — Или дерись со мной, или, если трусишь, иди и сам отрежь англичанину пальцы!
Томас по-прежнему не знал, о чем идет речь, но расстроенное выражение на лице Филена сказало ему, что дело плохо.
— Давай, давай! — поторапливал Дестрал. — Отруби ему пальцы! Либо ты ему, Филен, либо я отрублю пальцы тебе.
Галдрик, сын Филена, достал свой нож и протянул отцу.
— Сделай это, — сказал мальчик, но, видя, что отец не хочет брать нож, глянул на Дестрала и вызвался сам:
— Давай я это сделаю.
— Нет уж, малец, пусть это сделает твой папаша, — с издевательской усмешкой сказал Дестрал. — А коли ему ножик не по душе, я, так и быть, одолжу ему свое оружие.
Он ослабил ременную петлю на запястье и протянул Филену свой топор.
Не смея ослушаться, тот взял оружие и направился к Томасу.
— Прости, — произнес он по-французски.
— За что?
— За то, что у меня нет выбора.
Филен выглядел несчастным, униженным человеком и знал, что остальные коредоры радуются его позору.
— Руки на дерево! — приказал он.
После того как приказ был повторен на местном языке, державшие Томаса люди насильно вытянули ему руки так, что обе искалеченные кисти оказались прижатыми к коре. Они держали пленника за предплечья, когда Филен подошел поближе.
— Не обессудь, — снова повторил Филен. — Придется тебе попрощаться с пальцами.
Томас внимательно присмотрелся к нему и увидел, что тот сильно нервничает. Он подумал, что удар топора может прийтись не по пальцам, а по запястьям.
— Руби быстрее! — крикнул лучник.
— Нет! — воскликнула в ужасе Женевьева, и державшая ее парочка расхохоталась.
— Руби! — крикнул Томас, и Филен поднял топор.
Он помедлил, облизал губы, бросил на Томаса последний, исполненный муки взгляд и размахнулся.
Томас давал прижимать себя к дереву и не пытался вырваться, пока Филен не обрушил топор. Только тогда, за ничтожную долю мгновения до рокового удара, он вырвался из рук державших. Разбойники не ожидали от него такой силы, какую приобретал человек, привыкший натягивать огромный тугой лук. Они были ошеломлены его рывком, и, прежде чем им удалось прийти в себя, Томас выхватил топор у Филена и с яростным ревом обрушил его на человека, державшего Женевьеву, с первого же взмаха расколов разбойнику череп. Женщина в испуге непроизвольно отпустила другую руку Женевьевы, и Томас, развернувшись, сбил тех двоих, которые только что прижимали его руки к дереву.
— Святой Георгий! Святой Георгий!
С боевым кличем англичан он обрушил тяжелый топор на ближайшего врага в тот миг, когда из-за деревьев показались всадники.
На мгновение коредоры растерялись, не зная, навалиться им на Томаса или обратиться против нового врага. Однако замешательство длилось недолго: было очевидно, что главная опасность грозит от всадников, и головорезы поступили так, как инстинктивно поступают все люди, когда на них галопом мчится одетая в броню конница. Они припустили к деревьям, но всадники Ги Вексия в черных плащах настигали их и с жестокой легкостью рубили бегущих. Дестрал, не обращая внимания на новую угрозу, бросился на Томаса, но англичанин ударил кряжистого разбойничьего вожака обухом его же топора, раздробив ему переносицу, и тот отлетел назад. Затем, отшвырнув громоздкое оружие, Томас подобрал свой лук и мешок со стрелами и ухватил за руку Женевьеву.
Они побежали.
Деревья сулили спасение. Всадникам было трудно преследовать беглецов в зарослях среди низко нависших ветвей, а в сгущающейся тьме они быстро исчезли из виду. Но на поляне конные воины рубили и топтали конями тех коредоров, которым не удалось убежать к деревьям. Разбойники превратились в овец, терзаемых свирепыми волками.
Филен теперь был рядом с Томасом, но его сын на своих неуклюжих костылях не успел убежать с поляны. Он попался на глаза всаднику, и тот устремился к нему с обнаженным мечом.
— Галдрик! — закричал Филен и бросился на помощь сыну.
Томас просто свалил его наземь подножкой, а сам наложил стрелу на тетиву.
Всадник наклонил меч, чтобы воткнуть его в спину убегающего мальчика. Он пришпорил коня и устремился вперед как раз в тот миг, когда навстречу ему из темноты вылетела стрела. Пораженный в горло, он, захлебываясь кровью, вывалился из седла, а испуганная лошадь умчалась прочь. Вторая стрела англичанина, просвистев мимо мальчика, вонзилась в глаз Дестралу. Томас поискал взглядом среди всадников своего кузена, но сумрак не позволял различить лица.
— Бежим! — торопила его Женевьева. — Бежим!
Однако Томас не послушался, а выбежал на прогалину. Там он подхватил ларец из-под Грааля, поискал мешок с деньгами и подобрал стрелы. Тревожный крик Женевьевы почти слился с грохотом копыт мчавшегося прямо на него всадника. Англичанин отскочил в сторону, метнулся в другую и устремился под деревья. Всадник, сбитый с толку его резкими поворотами, осадил коня, потом снова пришпорил его, но, когда беглец нырнул под нависшую ветку, бросил погоню. Остальные коредоры бежали к пещерам, но для Томаса это убежище не годилось. Он рванул на юг, увлекая за руку Женевьеву, Филен тащил на закорках Галдрика. Горстка всадников посмелее предприняла было попытку преследовать беглецов, но у некоторых из уцелевших коредоров имелись арбалеты, и полетевшие из темноты стрелы убедили всадников удовлетвориться своей маленькой победой. Десятка два разбойников они перебили, еще больше захватили в плен, а главное, отбили у них целую дюжину женщин. Сами же нападавшие потеряли всего лишь одного человека. Они извлекли стрелу из горла убитого, закинули мертвое тело на седло и, связав пленников, повернули назад, на север.
Тем временем Томас бежал. У него была кольчуга, лук, мешок со стрелами и пустой ларец, но все остальное было потеряно. Он бежал во тьме.
Бежал в никуда.
Ги Вексий понимал, что потерпел неудачу. Это было обидно. Он послал всадников в лес, чтобы те выгоняли любых беглецов на открытое место, а они ввязались в ненужную бойню с коредорами. Вдобавок еще и потеряли бойца. Тело было доставлено в Астарак, где Вексий ранним утром предал убитого земле. Шел дождь. Он начался в полночь и не прекратился с рассветом; в могиле, вырытой под оливковыми деревьями, стояла вода. Трупы пленных коредоров, обезглавленных накануне вечером, валялись на краю рощи, но своего человека Ги хотел похоронить как положено. Когда раздетого, оставшегося в одной
