проявляется и ее тенденциозность и цели, которые преследовал летописец, вводя ее в летопись — создание ясной генеалогии Рюриковичей, максимально возможное удревление истории этого рода с целью подчеркнуть ту исключительную роль, которую сыграли Рюриковичи в русской истории, и защита мысли об изначальной монополии этого рода на княжескую власть в Киевской Руси. Известно, что «варяжская легенда» была включена в Повесть временных лет только в начале XII века.
Не менее показательно и стремление летописца привязать Игоря к Рюрику при помощи натяжек в возрасте наших героев. Согласно Повести временных лет, явно немолодой Рюрик, умирая в 6387 (879) году, оставил малолетнего Игоря, а спустя еще 66 лет погиб и Игорь, оставив также малолетнего сына Святослава. И дело здесь даже не в возрасте Святослава (ниже еще будет доказана тенденциозность летописного сообщения о его малолетстве), а в том, что, по мысли летописца, в момент своей смерти Игорь был явно нестарым человеком, ведущим активную жизнь, пускающимся на авантюры, вроде походов на греков и древлян. Не случайно и желание летописца «растянуть» на десятилетия рассказ об Игоре, который вполне можно уместить в несколько лет. Некоторые историки, проанализировав историю княжения Игоря, даже считают возможным указывать более близкое к моменту его смерти время вступления этого князя на престол, ограничивая период правления Игоря в Киеве несколькими годами{70} .
Явно не старушкой, в представлении летописцев, была и супруга Игоря Ольга. Повесть временных лет сообщает о браке Игоря и Ольги под 6411 (903) годом. Значит, к 945 году ей должно было быть около 60 лет. Непонятно, как могли древляне предлагать престарелой Ольге выйти замуж за своего князя Мала? Как смогла Ольга, согласно летописи, еще лет через десять понравиться византийскому императору? Нельзя же принимать всерьез довод Н. М. Карамзина, что император прельстился мудростью старушки. Еще А. Л. Шлецер относил это известие летописи в разряд «сказок»{71}. Не следует забывать о том, что «царь», который предлагал киевской княгине руку и сердце, был женат, имел женатого сына и был слишком образован для того, чтобы забыть о невозможности по правилам церкви вступить в брак с крестной дочерью. Признавая это известие «сказкой», в то же время следует обратить внимание на то, что, описывая Ольгу в момент крещения, летописец представлял ее себе женщиной молодой, энергичной. Не менее энергии Ольга проявила и во время подавления восстания древлян. Кроме того, летописец явно не мог считать женщину 60 лет матерью малолетнего ребенка.
Понимая всю странность хронологии жизни Игоря и Ольги, книжники в ряде поздних летописных сводов уменьшали возраст Ольги в момент ее выхода замуж за Игоря, насколько это возможно. Например, Никаноровская летопись (вторая половина XV века) считает, что Ольгу в возрасте 10 лет выдали замуж за взрослого Игоря{72}. А. А. Шахматов ухватился за это сообщение, пытаясь выбраться из противоречий летописи и объяснить брак взрослого с малолетней какими-то политическими мотивами{73}. С. А. Гедеонов пришел к выводу, что в момент свадьбы Ольге вообще было два (!) года{74}. А В. В. Каргалов в работе о Святославе в красках описал, как немолодой уже Игорь, у которого «в лохматой бороде серебряными нитями проросла седина», брал в жены десятилетнюю Ольгу{75} .
Все противоречия можно разрешить, если признать, что и Игорь, и Ольга к 40-м годам X века были людьми не старыми, а их свадьба состоялась гораздо позднее 903 года. Но признать это летописцы не могли, так как тогда была бы разрушена связь Игоря с Рюриком, связь, которой и не было на самом деле.
Сомнения в происхождении Игоря от Рюрика заставили некоторых историков заняться поисками более «реального» родоначальника «Рюриковичей». Так, В. Л. Комарович высказал предположение, что таковым в X–XI веках считался Вещий Олег. Действительно, следует обратить внимание на то, что в летописях на «месте родоначальника», приведшего «Рюриковичей» в Киев, стоит Олег{76} . Версия этого автора очень интересна, однако вряд ли Олег действительно был родоначальником киевской династии. Культ общего предка предполагает убежденность членов рода в том, что все они происходят от этого предка. Между тем ни одна из летописей не считает Олега отцом Игоря, хотя это было бы вполне логично и не требовало введения в летопись Рюрика. Следовательно, Олег не считался предком князей.
Проблема взаимоотношений Олега и Игоря по сей день волнует историков. С одной стороны, в летописи Олег представлен защитником прав «Рюриковичей» на киевский престол, убившим «незаконных» князей Аскольда и Дира. Правда, сам Олег занимает Киев, не будучи «Рюриковичем». Выбросить сообщение о нем из летописного текста было нельзя. Пришлось примириться с его присутствием на страницах летописи и как-нибудь объяснить факт правления Олега в Киеве, по возможности не ставя под сомнение монополию Рюриковичей на власть. Разные летописцы, опираясь на свои традиции, выходили из этого сложного положения по-разному. По версии Повести временных лет, Олег — князь, родственник Рюрика, отца Игоря, который объединил под своей властью восточнославянские племена, совершил удачный поход на греков и умер в 6420 (912) году. По другой версии летописцев, которая наиболее ярко проявилась в Новгородской первой летописи младшего извода, Олег — второе лицо в государстве после великого князя Игоря, его советник, опекун, но не князь, а воевода. В захвате Киева не Олег, а именно Игорь играет ведущую роль{77}. Тенденциозность летописцев проявляется в этом сообщении настолько ярко, что историки давно не сомневаются в том, что Олег занимал положение князя.
Однако, даже если летописцы и запутались в Олегах, они вышли из положения, создав версию, которая способствовала возвышению Рюриковичей. Некоторые книжники, произведениями которых пользовался уже упоминавшийся Ян Длугош (XV век), вообще не стали упоминать Олега. Вместо него на страницах этих летописей действует один Игорь. Другие летописцы, более дальновидные, решили сделать Олега одним из Рюриковичей, превратив его в племянника Рюрика{78} или его шурина и дядю Игоря{79}. Любопытно то, что, признавая Олега родственником Рюрика, далеко не все летописцы считали его князем. В любом случае родоначальником Рюриковичей он ими не считался.
Итак, мы видим, что в роде «Рюриковичей» (оставим им это условное и традиционное имя) толком не знали, кто был их предком. В XII веке Ольговичи и Мономашичи предпочитали подчеркивать только, что все они потомки Ярослава Мудрого, не стремясь углублять свою генеалогию до Рюрика, Олега или Игоря. Факт отсутствия разработанного родового культа приводит нас к выводу о том, что, несмотря на наличие между частью лиц, перечисленных в договоре 944 года, родственных связей, не следует их всех обязательно считать членами одного рода. Возможно, что они были связаны системой браков, но в таком случае в договоре должны были бы быть представлены родственники не только мужа, но и жены — родня Ольги, Сфандры, Пред славы. Получается,
Мы пришли к выводу, что перечисленные в договоре князья были князьями Русской (полянской) земли. Часть из них, несмотря на неславянские имена, были, конечно же, представителями местных династий. Однако разноэтничность имен договора позволяет предположить, что часть из них были пришлыми. В этом отношении характерна история Вещего Олега. Мы уже говорили о том, что история похода Олега из Новгорода в Киев и покорения им в течение нескольких лет славянских племен вызывает сомнение. Однако не следует отрицать того, что какой-то Олег мог захватить Киев и убить местных князей. Замена пришлыми князьями местных династий, или убийство одним более удачливым пришлым князем другого, пришедшего раньше, происходило в истории разных народов неоднократно. Население захваченных
