Загадки первых русских князей

.

Действительно, достаточно прочесть описание Львом Диаконом войны Цимисхия со Святославом, чтобы заметить, что Болгария разделилась на сторонников и противников русов, а сами русы стремились склонить болгар на свою сторону. То, что в войне с Цимисхием русы опирались на болгар, следует и из сообщения Степаноса Таронского о том, что Иоанн Цимисхий «отправился войной в землю Булхаров, которые при помощи рузов вышли против Кир-Жана (Иоанна Цимисхия. — А.К.)»^{297}. Однако П. Мутафчиев не прав, относя время заключения русско- болгарского союза к начальному периоду болгарской войны, то есть еще до отъезда Святослава в Киев. Потребность в этом союзе должна была возникнуть у русов лишь после смерти Никифора Фоки, да и болгары согласились на сближение с русами, вероятно, только после вступления на престол Бориса, разочаровавшись в возможности получения помощи от Византии. Та легкость, с которой болгары отвернулись от русов после вступления на территорию Болгарии войск Иоанна Цимисхия, свидетельствует о том, что русско-болгарский союз существовал непродолжительный период времени. Исходя из этого, заключение русско-болгарского соглашения относится ко времени возвращения Святослава из Киева.

Необходимо вспомнить и о том, что балканская война не была столкновением только Болгарии, Руси и, позднее, Византии. В событиях на Балканах принимали активное участие еще венгры и печенеги. Учитывая, что их отряды воевали совместно с русами, под Аркадиополем, их принято считать союзниками Святослава, приглашенными им в Болгарию. Косвенным подтверждением факта союза венгров и русов можно считать женитьбу Святослава на венгерской княжне, о чем сообщается в «Истории» В. Н. Татищева^{298}. Однако соображения исследователей о союзе русов с венграми и печенегами нуждаются в некоторых уточнениях.

Как уже говорилось, венгры начали совершать набеги на Болгарию задолго до появления там Святослава и независимо от русов. В этой связи необходимо отметить сообщение Лиудпранда о венгерских набегах на византийские владения в 968 году: в марте этого года венгерский отряд захватил под Фессалоникой в плен значительное число греков и увел их в Венгрию. По свидетельству Лиудпранда, такие нападения не прекратились летом, так что его возвращению в конце июля препятствовали, по словам греков, венгры, прервавшие всякое сообщение по суше. Учитывая, что венгры проникали в Византию обычно через территорию Болгарии, становится ясно, что они напали на Болгарию еще до появления там русов в августе 968 года. Что же касается печенегов, то, судя по сообщениям Повести временных лет, их отношения с русами во второй половине 60-х годов X века оставляли желать лучшего. Вероятно, в Болгарии они появились также независимо от русов. Скорее всего, Византия, следуя установившимся традициям, все- таки наняла печенегов.

Даже в сражении под Аркадиополем, объединившись для совместного движения на греков, «варвары разделились на три части — в первой были болгары и русы, турки же (венгры. — А.К.) и патцинаки (печенеги. — А.К.) выступали отдельно»^{299}. Судя по несогласованности действий, проявившейся в ходе битвы, «союзники» объединились недавно, не имели ни общего командования, ни совместного плана действий. Это подтверждает и рассказ Скилицы, который относит объединение русов, венгров и печенегов лишь ко времени вступления на престол Иоанна Цимисхия^{300}. Та легкость, с которой кочевники позднее отвернулись от русов, еще раз свидетельствует о временности и непрочности этого объединения. Согласно сообщениям византийских авторов, когда Святослав и русы голодали в Доростоле, «соседние народы из числа варварских, боясь ромеев, отказывали им в поддержке»^{301}. Итак, сближение венгров, печенегов и русов началось лишь после смерти Ольги.

Таким образом, проведенный анализ обстановки на Балканах во второй половине 60-х — начале 70-х годах X века приводит нас к выводу о том, что вплоть до смерти Ольги в Киеве и Никифора Фоки в Константинополе направления внешней политики Руси, намеченные после гибели Игоря, не претерпели изменений. И лишь в самом конце 960-х годов Русь по своему желанию и под влиянием обстоятельств пошла на разрыв с Византией, сближение с Болгарией, Венгрией и Германией. Следовательно, до конца 60-х годов X века никаких изменений в киевском правительстве не происходило, а это означает, что Ольга вплоть до своей смерти занимала киевский престол. Возможно, ее смерть и заставила Никифора Фоку забеспокоиться, начать укреплять византийскую столицу и вести переговоры с болгарами.

Наш вывод подтверждает Повесть временных лет, согласно которой Ольга находилась в Киеве в отсутствие Святослава. В Киеве она умерла и была похоронена там же при большом стечении народа. Что же касается статуса Святослава во время балканской войны, то Лев Диакон называет его «катархонтом» русов^{302}. Известно, что официальным титулом киевского князя в Византии являлся «архонт Росии». Так Константин Багрянородный называет в своих сочинениях Игоря, а позже Ольгу^{303}. Значение же термина «катархонт», используемого Львом Диаконом, весьма расплывчато. Так он называет и византийцев, и иноземцев, и военных, и гражданских. В данном случае, этот титул означает военного предводителя, но не киевского князя, «архонта».

Глава 10 «Люди той стороны Днепра»

Доказав, что Ольга сохраняла власть над Киевом вплоть до своей смерти, мы вновь столкнулись с противоречием. Ведь фактом остается и то, что в 971 году, по окончании войны на Балканах, Святослав заключил мирный договор с Византией только от своего имени. Где же остальные князья? Неужели они все были уничтожены за два года, прошедших со смерти Ольги? Если же нет, то как они согласились с приходом к власти князя-язычника, противника курса, который эти князья проводили вместе с Ольгой? Почему, будучи в унизительном положении в 957 году, Святослав, спустя чуть более 10 лет, нисколько не изменившись, сумел стать киевским князем? А не были ли русские князья уничтожены самой Ольгой, прочно державшей в своих руках бразды правления Русью в течение почти четверти века?

Из реформ, проведенных Ольгой во внутренней жизни Руси, кроме ее крещения, нам известно еще о ее поездке по Древлянской и Новгородской земле в 6455 (947) году, в ходе которой она «установила погосты и дани по Мсте и оброки и дани по Луге». Выше я уже писал о легендарности, по крайней мере, новгородской части ее маршрута. Но то, что какие-то изменения в отношениях русов со славянскими племенами после древлянского восстания произошли, несомненно. С. В. Юшков был убежден, что «одним из основных мероприятий княгини Ольги была ликвидация местных племенных и варяжских князей»^{304}. Кажется, что ответ найден — Ольга, подавив восстание древлян, заодно поубивала и всех других князей, которые ей встретились по пути. Однако сколь ни соблазнительным может показаться построение С. В. Юшкова, согласиться мы с ним не можем. Возможно, в ходе реформ Ольги, земли славян были более крепко привязаны к Киеву, может быть, кто-нибудь из славянских князей, вроде Мала, и пострадал (как здесь не вспомнить псковское предание, отмечавшее, что «много она (то есть Ольга. — А.К.) князей перевела: которого загубит, которого посадит в такое место…»^{305}.) Но реформы эти не коснулись князей, упомянутых в договоре 944 года, то есть собственно русских князей. В 957 году Ольга отправилась в Царьград в сопровождении двух десятков послов, которые, как уже было сказано выше, представляли тех же князей, что и в 944 году. Но вот дальше мы уже не встречаем о них упоминаний в источниках.

Под 6476 (968) годом Повесть временных лет сообщает: «Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце (в Болгарии. — А.К.), и заперлась Ольга в городе Киеве со своими внуками — Ярополком, Олегом и Владимиром. И осадили печенеги город силой великой — было их бесчисленное множество вокруг города. И нельзя было ни выйти из города, ни вести послать. И изнемогли люди от голода и жажды. И собрались люди той стороны Днепра в ладьях, и стояли на том берегу. И нельзя было ни тем пробраться в Киев, ни этим из Киева к ним. И стали печалиться люди в городе, и сказали: «Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и передать им: если не подступите утром к городу — сдадимся печенегам». И сказал один отрок: «Я проберусь». И ответили ему: