корабль уже начинает медленно разворачивать бортом к натиску водяных валов. Мы теряем управление! Палуба кормы стала оседать в воду и наклоняться, пусть медленно, всего на два-три сантиметра, но уже к бортовому ограждению, в сторону Фелицаты, покатилась пустая пивная банка. Я до сих пор помню этот банальный сухой дребезжащий звук жестянки! Мы тонем! Вода заполняет машинное отделение.
— Внимание! — ожил радиоголос на всех палубах и во всех каютах, — Тревога! Просим всех пассажиров надеть спасательные жилеты и выходить на верхнюю палубу! Соблюдайте спокойствие и порядок!
Мамочка! Там внизу, в каюте меня ждет несчастная девочка.
И я помчалась вниз, только крикнула стерве:
— Я не утону, и ты тоже!
Я даже не успела спросить как зовут мою мачеху.
Что есть сил я бросилась к выходу на корму. Неоновая надпись еще горела, но я успела заметить, что неон уже потерял прежнюю яркость и потемнел. Жди полной темноты, Лизок! Крен на корму был почти не заметен, дверь открылась тоже без усилий, но уже не захлопнулась, а осталась мотаться на петлях из стороны в сторону.
Бегом! Крен нарастает.
Коридор был еще совершенно пуст, но было ясно, что адские удары разбудили весь корабль. Многих пассажиров, наверняка, выбросило из постели на пол. Я слышала на бегу отдельные испуганные голоса. Крик. Ругань. Несколько дверей открылось, и в коридор глянули панические лица. Странно, но первым чувством паники стало вот что — я перестала различать людей на мужчин и женщин. Пол испарился. Каждый раз я вглядывалась в человека прежде, чем понять кто это. «Что случилось?» — спрашивали меня. Но я молчала. Я летела, как заяц, и видела, что мой бег — без единого слова — сосредоточенный бег! — приводит людей в ужас. Никто не был готов к тому, что за жизнь придется сейчас драться зубами. И насмерть! Друг против друга!
Ни о каком спуске на лифте не могло быть и речи.
Он застрянет, как только вырубит свет.
Я бежала вниз, в трюм, в коридор пассажиров третьего класса по широкой винтовой лестнице, прыгая через три ступеньки. Плафоны еще горят, но вот ковровая лента уже сморщилась — и я чувствую подошвами кроссовок эти твердые жилы страха. Мне навстречу попалось только два человека. Матрос и стюард. Лица в поту.
— Наверх! Бегите наверх!
Я еле увернулась от рук. Ого, Лизок, тебе еще придется стрелять!
На бегу проверяю оружие — револьвер в заднем кармане.
Здесь, в глубине судна явственно и жутко чувствовалось присутствие какой-то страшной раны. Стали слышны странные рваные трески, — скрип стали, писк пара, перекаты тяжких болванок по листовому железу, острый сверлящий шип неизвестного звука и прочий механический бред морского ранения. А вот ровный гул волн под днищем плывущего лайнера совершенно исчез из ушей. Море словно бы стихло. И от такой тишины — волосы вставали дыбом на голове.
Это молчит глубина исполинской могилы.
Когда я вбежала наконец в коридор третьего класса, плафоны под потолком впервые погасли, но всего на пару мгновений, и снова отчаянно вспыхнули, явно теряя накал напряжения. В лампах проступили багровые червячки вольфрамовых нитей, как кровавые жилки в глазных белках. Черви первыми явились на пир…
А вспышка мрака просто неописуема.
А вот и первые пассажиры — все в нижнем белье. Это старик в пижаме. Это женщина. На ее руках ребенок. Этот с глазами круглыми от страха… И каждый — каждый! — пытается остановить мой бег! — вцепиться в руку, в голову! Урвать хоть кусочек от моей силы! Что случилось? Что? Я только грубо увертываюсь от хватков и зло повторяю слова матроса: бегите наверх! Наверх! Но сама бегу вниз, и все мне не верят… как быстро звереют люди. Когда меня пытался удержать орущий благим матом субъект, я ударила его в пах. Без всякой жалости. Убери руки, говнюк!
Крен вырос в сторону кормы еще на несколько сантиметров. Судно садится на жопу! Я уже, бегу не просто вдоль коридора, а вверх по косому наклонному полу. Немного, но уже вверх. Сердце брызжет толчками крови в виски. Ну же, ну! Ну! Каюта, где я оставила Верочку находилась в середине кишки. Стоп! Задыхаясь от бега, я принялась было толкать ключ в замочную скважину, но… от напора дверь сама отворяется … каюта пуста! Сбитая постель и детская каталка. Шандец!
Я стою как пораженная громом.
В каюте слышно, как хрипит бортовое радио. Смысл слов почти не различим. Капитан требует беспрекословно исполнять приказы команды.
У меня нет времени на лишние слезы.
Лихорадочно распахиваю аварийный шкафчик, где обнаружила один ярко-оранжевый спасательный жилет. Бегло проверяю его состояние. Пластмассовая фляжка для воды — пуста. Метнулась к умывальнику. Слава богу, вода еще шла, но тонкая струйка умирала на глазах. Паника тем временем нарастала, как снежный ком. Я слышу топот бегущих ног в коридоре. Звериные крики страха. Душераздирающие вопли отчаяния. А ведь корабль еще на плаву! Горит свет! Работает радио! Что будет с нами, когда станет темно?
Спокойно, Лиза. Ты — Розмарин. Ты — Роза морей. Ты не боишься моря. Я продолжала наполнять водой легкую фляжку. Я обретала неумолимость. Я готовилась только к худшему — ночь, шторм и ты одна за бортом, в открытом море. Струйка воды уже не льется, а только падает крупными каплями. Терпи, собирай по капле! Голова работала как микрокалькулятор: очки для плавания? Здесь! Они тебе пригодились, Лизок… Часы? На руке. Оружие? В кармане. Патроны? Там же. Фляжка полна до краев. Завинчиваю пробку. Заставляю припасть к кранику рот и всасывать теплую водицу. Хоть пару глотков. Затем вываливаюна кровать содержимое сумки. Паспорт? В пакет из целофана! Кредитные карты? Ту да же! Банковскую карточку с реквизитами своего счета? Туда же…
Внизу — там где мерещится — далекое дно Балтийского моря — что-то оглушительно лопается, и тоскливый трепещущий звук умирающего металла морозом проходит по коже.
Я надела плечистый жилет, из последних сил сдерживая страх и желание мчаться наверх, аккуратно застегиваю на груди все стальные крючки и заклепки, затягиваю все ремешки. Застегиваю свои марафонские очки и спускаю на горло. Все!
Я рысью вылетаю в коридор где сразу угодила в поток бегущих людей. Стоп! Все бежали направо под легкий уклон, так было легче бежать, в сторону кормы, к лестницам на верхние палубы. Но я понимала, что это массовое самоубийство. Корабль уходит в воду именно задницей — бежать нужно к носовой части. Туда, куда ведет крутизна. Пока она вполне терпима. По такому пологому склону еще вполне можно бежать. Я прижимаюсь к стене. И опять несколько отвратительных рук пытаются меня ободрать до мяса. Что нужно этим падлам?! Оказалось я одна единственная в жилете! Но ведь жилет есть в каждой каюте, и не один! Я отбиваюсь от рук! Я в такой ярости, что скоро осталась одна. Толпа схлынула по коридору вниз. Бегу изо всех сил вверх. Ну же! Ну! Кажется сердце выскочит из глотки на пол, и его придется ловить руками, как красный обмылок. Я вся в пене. Если сейчас корабль пойдет в воду кормой вниз, то пол разом станет не полом, а отвесной стеной многоэтажного дома. И это конец! Ты полетишь вдоль шахты, прямо вниз, на входные двери в проклятый коридор. Он бесконечен! Беги, Лиза, беги! И хотя коридор пуст — двери в каюты распахнуты и я пробегаю мимо душераздирающих картин: вот женщина на пороге, качается из стороны в сторону, она стоит на коленях, спрятав лицо в ладони, она уже сдалась! Вот два старика — муж и жена — обнялись в середине каюты, утешая друг друга, для них выбраться — бегом — на верх — безнадежное дело!
Уф! Я вылетаю из коридорной кишки и снова бегу, бегу вверх по крутым маршам широкой лестницы. Здесь многолюдно. И впереди, и сзади бегущие люди. Многие уже надели жилеты. Это молодежь. Старики обречены! И женщины, такие как я — в ярком спасательном жилете… На меня разом кидаются двое юнцов. Парни спасаются любой ценой. У одного в руке щелкает нож. Кругом ни одного члена команды! Нож выстрелил лезвием. Я бью подонков ударами ног в подбородок. Я не хочу их убивать. Но удары Герсы неотвратимы. Первым пинком у первого юнца вышибает кровь из ушей. От второго пинка у подонка с ножом челюсть грязного рта защелкивается с такой силой, что отсекает зубами мерзавцу кончик языка. Нож падает
