поправил увесистые золотые запонки, завершил туалет двубортным пиджаком в тонюсенькую полосочку, и я поняла, что эпический образ дона Корлеоне продолжает смущать умы провинциальных бандюганов. Зато в таком великосветском прикиде можно отправляться прямиком хоть на свадьбу, хоть на похороны.
Колоритный персонаж!
— Погоди.
Паша бибикнул брелком, оставил меня глазеть, как пафосная машина почти бесшумно трансформируется в кабриолет, через минуту загрузил на переднее сиденье перебравшую Лорку, а моя новая приятельница уточнила:
— Ты с нами поедешь?
— Нет, — я нервозно заерзала на сиденье, — мне надо… к Геббельсу!
Лорка привстала и перегнулась ко мне через спинку сиденья:
— Ника, ну зачем тебе Геббельс? У него двое детей, он не разведется… Лучше поехали с нами, мы едем в «Марио» есть пиццу! Скажи, Трифон!
Значит, Паша — тот самый Трифон, обладатель тяжелой руки, догадалась я.
— Лорик, — Паша предусмотрительно стащил «девушку» обратно на сиденье, — Ника едет к нему решать вопросы. Это у тебя всего проблем — с кем перепихнуться и сходить в кабак! Ты прямо в кухне с голоду помрешь, ты даже спагетти варить не умеешь!
— От макарон толстеют — я их не ем!
— А я ем!
— Потому что ты на всю голову больной! — Лорка обиженно насупилась и потыкала Пашу острым когтем в вытачку пиджака, но споткнулась на длинном ругательном слове: — Ты, Тюфан, не-вми… не-мев… ми-нев… Ой!
Авто резко тормознуло перед стальными воротами, Лорик едва убереглась от столкновения с лобовым стеклом. Пашка посигналил, высунулся и помахал невидимым наблюдателям рукой. Железные ворота в кирпичном заборе, увитом проржавевшей колючей проволокой вместо плюща, плавно распахнулись, открыв мне путь к казенному сооружению.
— Видишь там дверь? Сейчас откроют. Поднимешься наверх по лестнице, — излишне подробно инструктировал меня Трифон, — Тебе нужен Глеб Васильевич Чупаха, третий этаж, третья дверь! Найдешь? Может, с тобой сходить?
Сексист! Думает, все женщины клинические идиотки вроде его «девушки»! Я выплюнула дорожную пыль, набившуюся в рот, и гордо ответила:
— Я умею считать до трех! Третий этаж, третья дверь! Я — найду!
Вторник. 22:10
Последнее время я совсем не слежу за политическим накалом общественной жизни. И вообще ни за какими новостями не слежу. И это очень плохо. Потому что если бы я послушала в машине новости вместо хриплого исполнителя шансона, то знала бы, что здание за кирпичным забором захватили террористы. Их главарь — типичный полевой командир, впечатляюще мужественный, но брутальный субъект — я таких полно видела на портретах в сетевых и газетных статьях про Чечню и «Аль-Каиду»! — уже успел обосноваться за нужной мне дверью и на вполне сносном русском языке нагло торговался с властями:
— Я не прошу у вас миллион! Но вы мне и пять копеек еще не перечислили, только обещаете! У вас не тротила нет, у вас совести нет! Мне все равно, пусть сам лезет и разминирует! Скажу, что это не моя компетенция! Жалуйтесь — можете замминистра, можете в ООН или сразу в Гаагский трибунал! Мое терпение исчерпалось…
Лучше тихо сбежать отсюда, проскользнуть обратно по обшитому пластиком коридору, а то меня заметят и возьмут в заложники. Я сделала шаг назад, но натолкнулась на огромного детину в камуфляже без знаков отличия.
Одной рукой этот громила тащил за шиворот перепуганного рыжеватого паренька в форме старлея, а в другой держал бронежилет, видимо, снятый со свежего трупа.
Какой кошмар!
— Вам кого? — вежливо спросил меня детина, еще крепче сжав свою добычу.
— Чу… чу… паху…
— Он говорит по телефону!
Амир отодвинул трубку и спросил приспешника:
— Что там еще стряслось?
— Вот — прислали забрать бронежилеты со второго склада…
Человек за столом выпрямился во весь рост, сдвинул высеченное из кремня и стали тело в сторону злополучного старлея:
— Какой вундервафель [5] вы ищете на федеральном складе среди ночи? А?
Ага — супероружие… Значит, я правильно посчитала двери и нашла Геббельса!
— Глеб Васильевич, я только спросил, чьи излишки… — обреченно пролепетал старлей.
— Излишки у балбесов, у рачительных людей — стратегические запасы! Отпусти его, Леха, — смилостивился Чупаха, — пусть идет и скажет своим хозяйственникам, что я лично им такую инвентаризацию устрою — бублик в задницу влезать будет!
Старлей поспешно ретировался из зоны видимости, а хозяин кабинета вручил детине забрызганную чернилами печать и кивнул на меня:
— Леха, видишь, у меня полный кабинет работы, я тебя прошу — собери мозги в ложку и давай беги быстренько опечатай склад! Справишься?
Леха кивнул и действительно убежал, а Чупаха скомандовал мне:
— Говори!
— С праздником вас! — Я быстренько вынула из сумки и положила на стол нарядный конвертик.
— Что за праздник?
— День борьбы с международным терроризмом!
— ?!
— ООН объявила! Вы открыточку читайте внимательно…
— А…
Чупаха заглянул внутрь, прикинул сумму условных единиц, разом подобрел и проникся моими бедами:
— Конечно, Вероника, поможем! Мне самому работать проще, когда губернатор движется по объездной — и ему с моими бойцами в сопровождении спокойнее! Он же разумный человек, понимает: если голову оторвет — обратно не приклеишь! И крайних не найдешь. Кругом лоботрясы — только бюджет умеют пилить, рыбу глушить казенным тротилом и инвентаризации проводить! Прямо сейчас позвоню охране губернатора и проинструктирую, как надо действовать…
Я выбежала от Чупахи довольная, вежливо попросила у молодого человека на КПП телефон и набрала начальника производства — надо его предупредить, чтобы начинал реставрировать поврежденные щиты с объездной дороги. Но вместо выражения энтузиазма услышала надменный голос:
— Вероника, вы, извиняюсь, мне не начальник! Я сам разберусь, что мне делать!
По большему счету, он прав — никаких официальных оснований руководить у меня нет. Значит, мне придется отложить конец рабочего дня еще на часок, вернуться в больницу к Чигарскому и попросить назначить меня кем-то главным! Например, исполнительным директором, хотя бы на время его болезни. Вот и все!
Я преисполнилась решимости, вызвала такси и снова покатила в травматологию.
