моста давно уже не было видно.
Вскоре нагнали своих – отступающие французские части. Правее шел бой. Колонну остановили около артиллерийских позиций. Какой-то полковник приказал Пинэ проехать дальше и занять оборону, он ткнул пальцем в раскрытую карту, – вот здесь. Пинэ немел при встрече с начальством. Козырнул и отправился выполнять приказание. Куда ехать, он так и не понял.
Ползли медленно за артиллерийским дивизионом, санитарными повозками, толпами беженцев. Беженцы снова появились на узкой дороге. Пешие солдаты легко обгоняли колонну.
У реки с пологими зелеными берегами, поросшими ивами, попали в затор.
К машине подскочил капитан, взвинченный, нервный.
– Куда вы едете?
Пинэ назвал деревню, указанную полковником.
– Какой дурак вас погнал туда? Там нечего делать. Идите сюда.
Сержант выбрался из кабины.
– Занимайте оборону вот здесь, – капитан, как и полковник, ткнул пальцем в карту. – Будете держать переправу.
– Но, мой капитан, – осмелился возразить Пинэ, – я имею приказ полковника…
– Какого полковника?
– Не могу знать.
– Выполняйте мое приказание.
– Слушаюсь!
Поехали вдоль реки и вскоре врезались в зыбучий песок. Грелись моторы, буксовали машины. Их тащили почти на руках. Наконец выбрались на приличную дорогу.
На переправе пришлось снова остановиться. Кое-как перебрались на другую сторону реки и попали на глаза генералу, растерянному и усталому. Он сидел на солнцепеке в полевой форме. Распоряжался его адъютант.
– Где ваш офицер?
– Убит под Аррасом.
– Какой дивизии?
Пинэ ответил.
– Где она?
– Не могу знать.
– Куда же вы едете?
– Занимать оборону.
– В тыл? Болваны! Трусы! Возвращайтесь назад! Немедленно!..
Растерянный и оробевший, Пинэ отошел к машине. Адъютант что-то истерически кричал вдогонку. Потом он обрушился на пехотного офицера, шагавшего во главе небольшой группы солдат. Генерал по-прежнему сидел на солнцепеке, в изнеможении опустив руки. Вся его поза, выражение лица будто говорили: «Как мне надоело все это!»
Машины начали разворачиваться, но проехать навстречу рвущемуся через мост людскому потоку нечего было и думать.
– Сержант, – сказал Фрашон, – послушай моего совета, плюнь на машины. Теперь с ними одна морока. Идем пешком. Не будем так мозолить глаза. Оказывается, это мы дезертиры…
Машины бросили у переправы, присоединились к какой-то части и заняли оборону. В тот же вечер приняли бой. Немцы их сбили, пришлось отступать снова, снова приняли бой и опять отошли под напором танков.
Эти два дня провели будто в чаду. От роты уже совсем ничего не осталось – десяток солдат. Пинэ продолжал командовать. Человеком он оказался храбрым, робел только перед начальством. Французские войска стояли полукольцом вокруг Дюнкерка. Говорили, что англичане грузятся на корабли, после станут вывозить и французов.
Остатки роты занимали позиции на берегу канала. По ту сторону немцы открыто проводили перегруппировку, накапливали танки. Их было множество. Фрашон глядел на них из окопа, отрытого на взгорке.
– Сомнут. Перелезут через канал и сомнут. Отступать дальше некуда.
Подполз Пинэ. Спросил, есть ли гранаты. Осталось по две на человека.
– Где же пушки? – спросил Морен.
– У англичан.
– А англичане?
– В Дюнкерке. Мы теперь – как штабная рота, охраняем их то в Аррасе, то здесь. Вот дьяволы! – Пинэ намекал на штаб Горта, стоявший в Аррасе.
– Держи карман шире! Генерал Горт драпанул еще до нашего прихода. Он небось сидит себе в Лондоне…
