крепости.
Кутузов, завидя Платова, помахал рукой:
— Сказывают, в штурме соседями будем. Вы пятую колонну возглавляете, я — шестую, наступаю на Килийские ворота.
— А пятая куда?
— Навстречь де Рибасу. У него на правом крыле бригада Арсеньева, так вы как раз против нее. Это точно. Штабные диспозиции сказывали… Да вот, кажется, и сам Александр Васильевич жалует, — по дороге катила коляска.
— Господа генералы! Прошу в палатку! — возвысил голос генерал-поручик Самойлов. Среди всех он был старшим.
Они уселись за длинный стол. Платову места не нашлось, и он, приметив в углу пустое ведро, пристроился на нем.
Кроме Платова, здесь были равные с ним чином бригадиры Василий Орлов и Федор Вестфален. Соблюдая субординацию, они тоже сидели поодаль. Генерал-майоры располагались поближе: Николай Арсеньев, Сергей Львов, Ласси, граф Илья Безбородко, Федор Мекноб, Петр Ртищев, Михаил Голенишев- Кутузов. Ближе других к месту командующего находились Павел Потемкин, Александр Самойлов и де Рибас.
Суворов вошел решительным шагом.
— Господа генералы! — подал команду Самойлов. И все разом встали. Платов задел шпорой ведро, и дужка звякнула.
— Садитесь! — махнул рукой Суворов. — Прежде чем начать главное, хочу спросить, граф, как идет солдатская выучка? — обратился он к Павлу Потемкину.
Моложавый, румянощекий генерал поднялся.
— Все учатся, как велено вашим приказом.
— Я-то велел, да не все стараются. Кое-кто считает это пустой затеей. Берегут себя, особливо господа офицеры. Ныне был я на учении, у села Сафьяны, остался недоволен. А вы сами-то, граф, бывали там?
— Никак нет…
— Все некогда небось? Побывайте, непременно поглядите сами да вмешайтесь в дело. Успех штурма от солдата зависит, от умения его и сноровки. — Суворов говорил негромко, словно бы сам с собой, а на лице Потемкина выступил пот.
— А сейчас о главном. — Александр Васильевич сделал паузу, скупо кашлянул. — Находимся мы у Измаила, господа генералы, отнюдь не затем, чтобы зимовать у стен его. Да-с, не затем. Дважды подходили к крепости и дважды отступали. Теперь нам ничего более не остается, как взять ее или умереть.
Суворов вскинул голову и, словно ожидая ответа от находящихся в палатке военачальников, медленно обвел каждого взглядом. Матвею Ивановичу показалось, что на нем взгляд командующего задержался, и неожиданно для себя он поднялся:
— Никогда прежде страха мы не ведали, не ведаем и ныне.
— Согласен, — продолжал Суворов. — А если и ведали, то шли чрез оный и побеждали. Отступление в третий раз для нас смерти подобно. Никак невозможно. Словом, господа, я решил овладеть Измаилом или погибнуть под его стенами.
За палаткой послышался конский топот, голоса.
— Ваше превосходительство, прискакал из крепости к нам парламентер! — сообщил адъютант.
— Давай его сюда!
Вошел офицер. В руках пакет.
— Мехмет-паша прислал ответ на ваш ультиматум.
Суворов неторопливо разорвал пакет.
— Где толмач? Пусть переведет написанное!
— Мехмет-паша просит, — стал тот читать послание, — еще десять суток… Это время ему необходимо, чтобы получить от визиря разрешение.
— Ну нет! Рассчитывает на простаков! Думает перехитрить нас! — Суворов зашагал по палатке, кляня турецкого начальника. Подошел к столу, хлопнул ладонью по посланию. — Пиши ответ: Сераскеру измаильскому Мехмет-паше… Написал? Получа ваш ответ, на требование никак согласиться не могу… и против моего обыкновения еще даю вам сроку сей день до будущего утра… Все! Брызгая чернилами, Александр Васильевич решительно вывел подпись.
— А еще этот Мехмет-паша высказал, что скорей Дунай остановится и небо упадет на землю, чем сдастся Измаил, — передал офицер.
— Незачем Дунаю стоять, а небу падать. Отправляйте ответ в крепость.
Офицер вышел. Было слышно, как он скомандовал:
— Трубач и казак, на коня! Навесить на пику белый лоскут! За мной! — И по мокрой, не схваченной морозом земле зашлепали копыта.
— Так вот, господа, — обратился к генералам Суворов. — Все, что я высказывал, это мое мнение. Устав же воинский требует заслушать каждого, в чем я и подчиняюсь.
В воинском уставе, составленном еще Петром I, указывалось: «Генерал своею собственной волею ничего важного не начинает без имевшего наперед военного совету всего генералитета, в котором прочие генералы, паче других советы подавать имеют».
— Так вот, господа, на сем листе прошу изложить каждому свое мнение, не сносясь ни с кем, кроме бога и совести. — Резко повернувшись, Суворов вышел. На столе лежал лист бумаги с решением командующего. Согласный с ним должен был расписаться.
— Дозвольте мне, господа, по праву младшего, — поднялся Платов.
— Прошу, — взглянул на него через плечо Самойлов.
Матвей Иванович подошел к столу, обмакнул заточенное гусиное перо в чернильницу, вывел: «Бригадир Матвей Платов».
Он знал и силу крепости, и слабость казачьих полков, которыми командовал, и то, что люди обносились, а от дождей и промозглой погоды многие болели. Однако он верил Суворову, знал, что этот человек прибыл сюда с твердым намерением добиться победы, а за Суворовым он готов был идти в огонь и воду.
Военный совет единогласно решил крепость штурмовать.
Штурм Суворов наметил провести девятью колоннами. Общее руководство тремя первыми осуществлял Павел Потемкин. Его колонны наступали с запада. Четвертая и пятая, состоящие из казачьих войск, штурмовали с северо-востока, ими командовал Илья Безбородко. Шестая колонна, предводительствуемая Кутузовым, двигалась с востока. Штурмовавшие крепость с юга три колонны де Рибаса должны были, переправившись на судах через Дунай, ворваться в крепость.
Бригадиру Платову вручалась под начало пятая колонна. Она состояла из пяти тысяч казаков, ей предстояло атаковать восточную часть крепости, согласовывая свои действия с четвертой колонной бригадира Орлова и шестой — Кутузова. В дальнейшем же, в крепости — с колонной Арсеньева, которая переправлялась через Дунай.
Разложив карту и листы с текстом диспозиции, Суворов объяснил план штурма:
— Действия начнем чрез последующую ночь. А завтра с рассветом учиним артиллерийскую канонаду. И стрелять по крепости весь день и ночь тоже. А за два часа перед рассветом будет дана ракета, по которой всем подняться и, блюдя осторожность и тишину, шагать к крепости. К этому времени всем — от генерала до солдата — быть в полной готовности. Учинить нападение по единому сигналу, он последует в пять часов. Ночь употребить на внушение людям мужества и твердых мер к успехам, однако медлениями к приобретению славы не удручать. Вот так-то…
Платову Суворов сказал:
— Перед колонной пусть идут по пяти десятков человек с топорами, кирками да лопатами. А как дойдут они до лощины Старой и Новой крепости, так должны взломать палисад и тем расчистят путь колонне. А взошедши на вал, ставить лестницы и решительно взбираться на стену. Там резко продвигаться к реке, чтоб помочь высадке с флотилии, а тысяче, что позади передних, бечь налево к бастионам Новой
