Отряд Попова, меж тем, уже шел по-над Днепром на Дубровино. Ребриков вел второй отряд, правей дороги. Впереди и по сторонам двигались дозоры, которые выполняли задачи охранения и разведки. Позади, под прикрытием верховых, запряженные цугом, лошади везли орудия. В каждом отряде по три пушки.
Кутейников ехал за Ребриковым, и хотя в его распоряжения не вмешивался, знал, что командовать отрядом должен один начальник — такой уж закон, однако своим присутствием заставлял Ребрикова торопить полк. Не дай бог опоздать!
Дважды генерал выезжал с ординарцем на обочину, пропуская перед собой растянувшуюся колонну. Подгонял верховых и особенно артиллеристов:
— Поживей, братцы-пушкари! Никак не можно отставать!
И те, выбившиеся из сил, все же старались вовсю.
Взмокшие, совсем уставшие, прибыли, наконец, к месту назначения. Дозорные сообщили, что село — вот оно, на пригорке в полуверсте, полно французов.
— Стало быть, всем изготовиться! — скомандовал Кутейников. — А пушки без промедления на позицию!
И тут донеслись три орудийных выстрела из-за Дубровны, откуда должен был начать атаку отряд Попова. «Молодец, полковник!» — мысленно похвалил генерал.
— Поспешай и ты, Ребриков! Час настал!
Битва была в самом разгаре, когда прискакал Платов. Выехав на возвышенность, оглядел поле сражения и в сердцах крякнул. Из Дубровны тянулась дорога на видневшееся вдали село, по ней уходили конные и пешие французы. Село то называлось Якубово.
— Дячкину и Ауковкину марш-марш к дороге и ту сволочь изничтожить! — распорядился атаман. — Да не мешкать!
И Дячкин и Луковкин командовали казачьими полками, которые Платов держал подле себя, пока в деле был атаманский полк. Без резерва он не воевал.
Время неумолимо отсчитывало минуты, которые теперь, на исходе дня, были короткими. Матвей Иванович нервно покусывал ус. «И на этот раз Ней ускользнет! Прибудет в село ранее Дячкина да Луковкина». Не выдержав, поскакал к Кутейникову.
— Что же ты промашку дал! — не выслушав рапорта, упрекнул генерала. — С боков неприятеля бьешь, а о его тыле позабыл! Ведь уходят французы, уходят!
— Не уйдут, — с излишней самоуверенностью отвечал Кутейников. — Я сейчас резервную сотню направлю.
— Сотню? Сотней его не сдержать!
Подскакал командир атаманского полка Тимофей Греков.
— Может, нам вмешаться в дело?
— Запускай половину во главе с Кирсановым! Отсекай неприятеля от Орши! — приказал Платов.
Разделавшись с неприятелем в Дубровне, казаки окружили отошедшие части французов в Якубово. Там находился и Ней.
Еще ранее маршал послал гонца в Оршу с просьбой выслать подкрепление. И оно не замедлило прибыть: два пехотных полка. Сражение продолжалось дотемна. Все попытки казаков прорваться через плотный огонь французских егерей были безуспешны. Но и французы не могли пробиться из села. Лишь глубокой ночью они двинулись несколькими колоннами на прорыв. Одной, которую возглавлял Ней, удалось прорваться к лесу.
Успех в трехдневных боях под Красным был немалым. Одних пленных было взято более двадцати пяти тысяч при шести генералах, сто шестнадцать исправных пушек, огромный обоз. За блестящую победу военачальники были отмечены высокими наградами: генерал Милорадович удостоился ордена Георгия II степени, Ермолов — очередного звания генерал-лейтенанта, Кутузов — титула князя Смоленского, а Платов возведен в графское достоинство.
Поздравляя его по этому случаю, Михаил Илларионович писал: «Милостивый государь мой, граф Матвей Иванович! Чего мне желалось, то бог и государь исполнили. Я вас вижу графом Российской империи; ежели бы подвиги Ваши, начав от 6 октября по сей час, и не были так блистательны, тогда скорое прибытие с Дона 26 полков, которые в разбитии неприятеля столько участия имели, сделать достаточно признательным всемилостивейшего государя. Дружба моя с Вами от 73-го году никогда не изменялась, и все то, что ныне и впрямь Вам случится приятного, я в том участвую. Теперь прошу Вас только уведомлять меня в направлении неприятеля. Остаюсь в совершенной преданности Вашего сиятельства верный и всепокорный слуга князь Михаил Голенищев-Кутузов».
Платов прочел поздравление, прослезился.
— А что касается уведомления неприятельского направления, то отпиши князю Смоленскому, что французы следуют к Березине, а мы их преследуем и будем бить.
— Незамедлительно исполню, — схватился за перо Шперберг.
У Березины
О разгроме арьергарда Наполеону стало известно уже на следующий день. Прискакавший гонец от маршала Нея сообщил:
— В сражении под Красным наш доблестный корпус почти весь уничтожен. Русские напали на него в разных местах и всюду имели перевес сил, а потому и успех.
— Где сам маршал?
— С остатками арьергарда вел бой у Якубово. Русские его окружили, спасибо подоспевшей из Орши помощи. Где сейчас находится маршал — сказать не могу.
Позже Наполеону донесли не менее тревожное: выдвигающаяся от Дуная армия Чичагова захватила Минск и спешит к Борисову.
Наполеону еще ранее было известно об армии Чичагова. Знал он и о русском корпусе Витгенштейна, который угрожающе выдвигается от Петербурга. Наполеон ясно сознавал, какая опасность нависла над ним. В таком положении он никогда еще не был.
Резиденция императора размещалась в монастыре. Свечи тускло освещали тяжелые массивные колонны, поддерживающие низкий сводчатый потолок. Свет отражался в стеклах узких оконцев и на расписных изразцах пышащей жаром печи.
Наполеон сидел в кресле за столом. Пред ним маршал Даву, высокий, надменный. Именно из-за этого Наполеон его и недолюбливал. Даву теперь возглавлял авангард армии. Он говорил, что люди крайне утомлены, голодны, ночью не имеют теплых укрытий, многие больны и почти все обморожены. Они на пределе человеческих сил, а потому передвижение совершается не столь быстро, как хотелось бы.
— Все, что вы сказали, мне известно, — отвечал Наполеон. — Как бы ни было трудно, необходимо возможно скорей добраться до границы, вырваться из этого ада с его морозами, метелями, бесконечными нападениями русских. Авангард должен безжалостно уничтожать всех, кто станет на вашем пути. Но вначале вы должны занять Борисов. Находящиеся там наши силы слишком слабы, чтобы оказать сопротивление тридцатитысячной армии Чичагова. Нам важен мост через Березину, который находится в городе. В нем наше спасение, а потому я требую от вас невозможного: держать мост до подхода наших главных сил.
— Я сделаю все, как вы велите, или умру, — Даву картинно склонил голову.
— В вашей смерти нужды нет. От вас требуется выполнить приказ.
Пригнувшись, чтобы не задеть головой о притолоку, вошел Бертье, начальник штаба. Неслышно ступая, приблизился к столу и молча положил лист бумаги. Наполеон с неудовольствием взял его, прочитал и изменился в лице.
— Русские вошли в Борисов? Захватили мост? А что же Домбровский? Что он доносит?
— Он отступил под превосходством сил.
Наполеон стукнул кулаком по столу, подошел к высокому Даву и, глядя ему в лицо, прошипел:
