— А это за что? — Взвизгнул тот.
— Это тебе за компанию. Компания очень приятная.
Путники долго шли вдоль берега, ведомые новым, основательно избитым провожатым. Потом свернули в сторону леса, и долго брели через буреломы. Пленник один раз попытался убежать, но после хороших оздоровительных ударов под ребра перестал даже ходить. Пришлось помогать все теми же ударами. Теперь Северьяна раздражало все. И чистый морской воздух, и шум волн и пение птиц, и даже треск веток под ногами. А больше всего угнетало то, что с утра отплывает корабль. Корабль, на котором Северьян с Данилой должны уплыть в Царьград. Да только нет на руках амулета, и смысла нет ехать пока Чернокамень не отыщется. Только бы вор не выбросил его, только бы оставил.
— Как звать-то твоего приятеля? — Спросил Северьян у пленника.
— Остап.
— Ох, поймаю я этого Остапа, ну и достанется ему, — мечтательно протянул убийца.
Из груди рвался толи стон толи хрип. Остап бежал так, что пятки сверкали, да больно стучала по спине тяжеленная сумка. Что там, камни что ли носят? — Мелькнула мысль. — Зачем только вообще полезли в эту берлогу? Говорил же Гопану, доиграемся. И доигрались. Гопан, упал под ударом бугая первым, лишь раскинул руки. Зато уж Макар тянул до последнего, даже помнится, сбил одного с ног. Только почему-то так и не догнал Остапа. Сгинул, видать. Все же достали его проклятые странники. А может все же убег и скрывается? Так или иначе, надо в корчме его дождаться. Вдруг все-таки придет?
По лесу он брел долго, часто спотыкался, падал. Ночью здесь вообще опасно. И волк голодный мог забрести, и даже бер косолапый, если очень злой. Тихо ужали совы, стрекотали кузнечики. Да только Остапа каждый звук пугал. Вор не выдержал, нахватал веток, трясущимися руками разжег костер. Пламя занялось неохотно, чуяло, что рядом море, вот и ворчливо подергивалось. Стихия стихии рознь. И хоть на стену лезь, хоть лбом об пол бейся, а вода тушит огонь. Но костер все-таки расползся, разъярился, и стало ему море по колено. Остап сел поближе, подставил руки. Его била дрожь, но не от холода. От страха. И помешанного на страхе любопытства. Что же за сумку он умудрился взять?
Наконец не удержался, схватил котомку, открыл медленно, будто боялся, что укусит. Но мешковина не кусалась. Он трясущимися руками высыпал содержимое к ногам. Первыми к ногам выпали баклажки. Остап поморщился — вот уж добыча. За ней остатки заплесневелой лепешки и какие-то тряпки. Вор совсем сник. Стоило из-за этого рисковать жизнью? То же мне, богатеев нашли. Обычные искатели приключений, откуда у них деньги?
Вдруг, под радостный возглас Остапа из сумки вывалился огромный кошель. Упав, звякнул. У вора аж ноги подкосились. Столько денег! Нет, ради этого и жизни отдать не жалко. Особенно чужие. Остап лихорадочно развязал узелки, высыпал содержимое. На землю вывалились золотые монеты, и огромный булыжник. Вор посмотрел, пересчитал. Пятнадцать золотых, немало, конечно, но хотелось большего. Куда большего, чем эти… эти… И что это за черный булыжник?
Остап взял камень в руки. На первый взгляд, он был совсем обыкновенным, камень, как камень. Таких в море, как грязи. Но морские, они холодные, а этот… этот трепещет в руках, как живой. И такой горячий… Остап не решился выкинуть его. Видать, не зря странник носил его в кошельке. Он какой-то необычный.
“Я буду служить тебе, хозяин!” — вспыхнуло в голове.
— Кто это? Что происходит? — Взвизгнул от неожиданности Остап.
“Я — дух камня. Я твой амулет”.
— Дух камня? Но зачем ты мне?
Остап страшно испугался. Теперь он захотел выбросить черный булыжник подальше, чтобы этот отвратный голос никогда больше не возникал в голове. Бросить все и бежать, бежать как можно дальше, спрятаться.
“Не будь глупцом. Я помогу тебе обрести могущество!”
— Могущество? Но что ты можешь? — Пролепетал Остап.
“Я могу сделать тебя сильным. Самым сильным магом!”
Вор задумался. Выкинуть камень он всегда успеет, а голос не такой уж и противный. К нему привыкнуть можно. Особенно если действительно поможет… не поможет, выкину его в море, — решил Остап.
“Ты не пожалеешь” — раздался в голове шепот.
— Скажи, а почему ты не помог своему прежнему хозяину, когда я украл тебя у него из-под носа.
“Он мне не хозяин. Он хотел меня уничтожить, к тому же он слишком сильный. Я не могу говорить с ним”.
— Сильный? А я слабак?
“Нет, что ты повелитель. Ты силен и умен. А я прибавлю тебе силы и умения”.
— Ладно, — согласился Остап. — Давай, делай. И чтоб без обмана.
“Какой обман? Я никогда никого не обманывал”.
На миг вору показалось, что в голосе камня мелькнула насмешка. Но только на миг.
Лес, темный и хмурый, наконец закончился и путники вышли к небольшой, запущенной веси. Дома стоят кособокие, корчма, как избушка на курьих ножках. Пахнет навозом и гарью, сочетание ужасное.
— Это и есть корчма? — Поморщился Данила.
— Да, — испуганно молвил пленник. — Вам не нравится?
— Нет, ничего, сойдет избушка, — усмехнулся Северьян. — Надеюсь, твой друг уже ждет нас.
На миг показалось, что в домах какая-то суета. Да из корчмы злом веет, может просто плохие предчувствия? Неужели опять? Северьян передернулся. Не может быть. Видимо и чувства могут притупиться. Что может сделать безмозглый вор? Ножиком махнуть?
Глава 40.
Дверь корчмы была гнилая и скособоченная, с проржавелыми петлями. Когда Северьян толкнул ее, дверь заскрипела так, что уши заложило. Нет, — решил убийца. — Хороший хозяин должен следить за своим имуществом.
Внутри что-то было не в порядке, и на первый взгляд Северьян не понял, что именно. В корчме пахло мясом и горелыми дровами, за столами сидели люди, за стойкой стоял хозяин. Стоп! Люди, хозяин, даже дым, ничего не двигается, будто в корчме сидят не постояльцы, а вырезанные из дерева куклы.
— Назад! — Рявкнул Северьян, но было поздно. Руки одеревенели, ноги будто приросли к полу.
— Ящер, я не могу двинуться! — Крикнул Данила.
— Не только ты, но и я тоже, — выдохнул убийца. — Попахивает магией.
Пленник в ужасе молчал. Похоже, он тоже не мог пошевелиться, но ко всему прочему, еще и потерял дар речи.
— Это и есть магия! Самая настоящая магия!
Из-за стойки поднялся маленький, щуплый мужичонка с крысиной рожей. Тонюсенькие хлипкие ручки свисали вдоль тела. На плече висела сумка Северьяна.
— Ты, как я понимаю, Остап? — Спросил Северьян.
— Догадливый! Очень догадливый! — Безумно рассмеялся вор.
Убийца вздохнул. Тяжело иметь дело с магом. А с безумным магом, еще тяжелее.
— Ну и чего ты хочешь? Мирового господства? — Вяло спросил Северьян.
Глаза вора светились нескрываемым сумасшествием. Он не обращал на убийцу ни какого внимания, взгляд был прикован к съежившемуся от страха пленнику.
— Это ты привел их, Гопан? Ты привел их, предал меня?
— Нет, нет, Остап, — запричитал пленник. — Они пытали меня, видишь! Избивали, мучили. Я не хотел…
— Ты больше ничего не захочешь!
С руки пленника сорвалась пронзительно белая молния, и пленник вспыхнул, как факел осыпался горсткой пепла. Северьяна обдало волной жара и смрада. Запахло паленой кожей.
— Зачем ты это сделал? — Вяло бросил Северьян. — Заняться больше нечем?
— Он предал меня! Но он заслужил легкой смерти! Вы ее не получите! Будете умирать медленно и мучительно, чувствуя, как плоть…
