— Ну, выкладывай, — меланхолично молвил Базилевс, вперив взгляд в потолок. Потолок был белый, чистый, с красивым резным орнаментом вдоль верхатур.
— Темноглазый… русич пойман. Он ранен в ногу, но находится в сознании, и требует встречи с вами.
Владыка одобрительно хмыкнул. Порой и слуги могут преподносить приятные сюрпризы.
— А второй?
— Второй погиб, — вздохнул начальник стражи. — Русич, будь он неладен, подрубил сваи, и обрушил потолок, завалив проход землей…
— Погоди-ка, голубчик, — подозрительно проговорил Базилевс. — Что-то я не помню в Имперской башне ни каких свай, а уж тем более земли?
— Ну… русич нашел секретный ход… мы ломанулись за ним.
Базилевс присвистнул от удивления. Ну Северьян, ну шельма! Ничего мимо ушей не пропускает. Надо будет сказать магам, что теперь безопасного прохода больше не существует. Придется искать другой тоннель. Вот, зараза. Даже обреченный, он все равно успел наворотить такого, что волосы встают дыбом. Уничтожил самый перспективный путь сообщения, да не просто уничтожил — рассекретил. Вот уж действительно диверсант. Таких все же лучше иметь в числе друзей, нежели врагов. Посмотрим, что он скажет при встрече. Сам же просился поговорить… Белокамень настороженно затрепетал в руках, предчувствуя беду.
— Успокойся, — шепнул ему Владыка, будто маленькому ребенку. — Все хорошо. Убийца схвачен и неопасен теперь ему никогда до тебя не добраться.
Повернулся к начальнику стражи, бросил снисходительно.
— Ждите меня внизу, я через минуту спущусь. Интересно же, о чем хочет поговорить пленник, — усмехнулся Владыка.
Начальник стражи обреченно кивнул головой, попятился. Он отлично знал, что несколько минут могут растянуться и на часы. Базилевс был не слишком пунктуален в отношениях с подчиненными. Оно и понятно, слабый всегда должен ждать сильного, такой закон. Второе правило было куда жестче первого. Каждый сам за себя, гласило оно.
В подвале было светло и сухо. Будто и не смертника держали здесь, а так, случайно провинившегося стража. Даже связать не удосужились. Северьян усмехнулся. И правда, зачем связывать калеку, который и на ногах-то стоять не может, какое уж там передвигаться. Он попытался сесть поудобнее, поморщился. Нога распухла, стала вдвое толще здоровой, и походила на древесный ствол. Северьян ощупал рану, проверил, убедившись в очевидном. Кость раздроблена и не подлежит зарастанию. В лучшем случае, придется отрезать ногу. Иначе неизбежны опасные нагноения, заражение крови и прочая дрянь. Конечно, если повезет, обломки могут и выйти вместе с гноем, и тогда останется лишь хромота. Но Северьян давно истратил свою часть везения на три жизни вперед. К тому же, он так и не убежал, а лежит в подвале, в заточении. Пусть и в очень приличном подвале. Меч у него отняли, понятно, зачем пленнику меч. Но талисман не нашли, потому что и не искали. Какая им разница, таскает ли чужеземец с собой булыжник, а если таскает то зачем? У воинов был приказ и они его выполнили, а камни за пазухой не по их части.
На потолке кое-где болтались клочья паутины, кажется даже маленький черный паучок скрылся где-то за угловатыми неровными плитами. Северьян, придя в себя, сразу же попросил встречи с Базилевсом. Убийца очень хотел побыстрее разделаться со всеми делами. Уж больно наскучила ему эта волокита… Хотелось уже обыкновенного покоя. Амулет приятно грел кожу. Он уже догадывался, что ждет его, а потому дрожал и вибрировал, даже попытался заговорить с носителем. Но Северьян не слушал его, думая, выбрался ли Данила. Нет, он сильный, наверняка выбрался. Он вообще не нужен был Базилевсу, лишняя обуза — варвар неотесанный. У него были свои счеты лишь с Северьяном. И если он действительно так жаждет увидеть его сломленного побежденного, то примчится незамедлительно. Северьян сидел с мечтательной улыбкой на устах и ждал. Только бы он принес с собой Белокамень, — мелькнула своевременная мысль.
Глава 52.
Северьян не долго сидел без дела. Дверь вскоре заскрипела, отворилась. В сруб вошли сразу четверо стражей, встали по углам с арбалетами в руках, дескать только дернись, утыкают болтами так, что мало не покажется. Вслед за ними в дверь вошел Владыка. Он выглядел постаревшим и осунувшимся, перемены были столь заметными, что Северьян даже отшатнулся. Базилевс воспринял это по иному, улыбнулся, являя свету безукоризненно ровные белые зубы.
— Ну, здравствуй, пленник.
— Тебе того же пожелать не могу, — угрюмо вставил Северьян. — А желать здоровье смертнику — кощунственно, тем более тебе.
Базилевс брезгливо скривился.
— Ну зачем эти звериные выпады? Надо уметь признавать поражение, Северьян. Я знаю, тебе нужно было вот это, — Владыка выставил перед собой белый булыжник, сияющий мертвенным светом. — Но как видишь, я остался при своем. А ты лежишь, беспомощный, и ничего не можешь поделать. Можешь не брызгать слюной, сожалеть о невозможном, удел неудачников. Ты ведь не один из них.
— Нет, — Северьян натянуто улыбнулся. — Я даже большее, чем ты думаешь.
— Отлично! — Базилевс развеселился. — Ты, я вижу не падаешь духом. А стоило бы. Вот скажи, зачем Протокла убил? Мужик он конечно с гнильцой, но кто нынче без изъянов? Приходится мириться. Но он мне помогал, его сила была незаменимой подпиткой… ах что это я, а ну брысь отседова! — Рявкнул он на стражей. Те неуверенно переглянулись.
— Владыка, а если…
— Никаких если. Либо вы сейчас же уйдете, либо всех вас по утру ожидает анафема!
Стражников как ветром сдуло. Северьян усмехнулся.
— Вот, уже успел приучить их!
— Успел, — согласился Владыка. — И очень успешно. Люди подвержены влиянию. И Царьград станет центральной фигурой и будет повелевать всеми крупнейшими державами. Религия — сильная вещь, Северьян. Умело пользуясь ей, можно разжигать войны и гасить конфликты, можно бросать людей на смерть ради идеи, и отдавать им на съедение неугодных. Политика, вещь тонкая.
— Понятно. А Русь решил задавить кулаком. Что же на нее не тащишь своих пропагандистов?
Базилевс вздохнул.
— Так притащил. И они даже вещали, проповедовали….
— Ну и что?
— В тот же день всех повздергивали на березах. Так и поныне болтаются, ворон пугают. Варвары бушуют, что с них возьмешь.
— Потому и не стал больше по-хорошему…
— По-хорошему не выходит. Русичи не просто варвары. Они хитрые варвары, а хитрых подчинить себе невозможно. Они исхитрятся и превратят плюсы в минусы, победы в поражения. Их надо просто уничтожить, выжечь каленым железом. Неужели ты со мной не согласен?
— Я все еще не забыл о чести, верности слову… Я ведь один из них.
Владыка замахал руками, точно отбивался от роя диких ос.
— Какие глупые речи. Ты давно не один из них! И ты отлично знаешь, что нет ни какой чести, это выдумка, понимаешь! Люди рождаются и умирают, лишь это естественно. Все остальное — притворство.
— В таком случае вся твоя жизнь притворство, Владыка.
— А я и не отрицаю этого. Но мне нравится жить в мире иллюзий. Это лишь древние маги, глупцы, ушли куда-то, сгинули, бросив мир на произвол судьбы. Я этого не сделаю! Царьград станет самым великим городом, городом городов. Империя перерастет все границы, станет единой и нерушимой.
— С кем же тогда воевать будешь? — Усмехнулся Северьян.
— Что? — Не понял Базилевс.
— С кем воевать будешь, если империя, как ты выразился, перерастет всех и вся? Сам с собой?
Базилевс задумался.
— До этого еще надо дожить… там видно будет.
