чуть ли не за самыми минными полями всеми силами. Чёртовы приливы! – пока эскадру выведешь, Того уже рядом будет. Выведешь заранее – на внешнем рейде торпеду получить можно, да и опять же японцы далеко уходить не будут. Нужны три-четыре часа форы. Вечером. Как воздух нужны эти несколько часов. И тогда всё становится реальным. Вот если бы… В общем, ясно одно – нужно что-то предпринимать, действовать.
Вспомнилась охота на волков, в которой он участвовал в юности: первая гончая догнала волка, он остановился и рычит, хотя мог бы перекусить ей хребет и удирать к своей стае. Но нет, стоит, пугает. Постепенно подбегает вся свора, окружает. А потом подходит охотник и поднимает ружьё…
– Неужели и мы уподобимся этому волку?
Чего боюсь? Нагоняя из под Шпица? Я ведь не боялся с одним только 'Баяном' всю японскую эскадру атаковать. Не боялся смерти и испугаюсь нагоняя? – Чёрта с два!
Поднявшись на борт ' Ретвизана' Вирен подозвал флаг-офицера и приказал: 'Передайте всем командирам кораблей первого ранга приказ лично явиться на совещание в Зал заседаний 'Ретвизана' завтра к 14:00'.
Крейсер 1го ранга 'Баян'
4.09.1904. борт 'Ретвизана' Совещание флагманов и командиров кораблей
– Господа! Оставаться в Артуре, значит погубить корабли и, возможно, подарить их японцам. Выйти в море необходимо в любом случае и не просто выйти, а либо прорваться, либо нанести японцам максимальный ущерб, пусть и ценой своей гибели.
Пусть будет перетоплена вся эскадра, но если мы сможем уничтожить хоть один японский броненосец, то это уже значительно лучше, чем быть потопленными на рейде и стать японскими трофеями, – Роберт Николаевич Вирен обвёл взглядом офицеров и адмиралов собравшихся в салоне 'Ретвизана'. Он понимал, что данное совещание будет не просто разговором о проблемах и перспективах. Предстоит выдержать бой. Со своими. Недовольных будет немало, хоть и по разным причинам.
– Эскадра выйдет. Это приказ! Четыре броненосца и два крейсера. Все, кроме 'Севастополя', который как самый тихоходный и небоеспособный корабль в прорыве учаcтвовать не будет. Часть его пушек пойдёт на доукомплектацию остальных кораблей…
– Ваше превосходительство! Это совершенно невозможно! – Просто удивительно как быстро побагровели лицо и залысины командира 'Севастополя' Эссена. Казалось, что из глаз капитана первого ранга вот вот брызнут слёзы.
– Совершенно невозможно, Николай Оттович, перебивать вашего начальника. И успокойтесь. Я прекрасно понимаю, почему вы так разволновались. Беспокоитесь о том, что война пойдёт без вашего участия? Не дождётесь. Такими командирами я разбрасываться, конечно, не буду. Командир 'Пересвета' Бойсман серьёзно ранен, поэтому 'Пересвет ' примете вы. А по поводу 'Севастополя' – вопрос решённый. Нужно иметь хоть и меньше кораблей, но чтобы они были полноценными боевыми единицами. Нам важен каждый лишний узел, каждая пушка. Орудия 'Севастополя' нужны на других судах, а со своими тринадцатью узлами[2] он будет гирей на ногах отряда. Вы, конечно, можете отказаться от нового назначения, но я почему то уверен, что вы этого не сделаете. Я неправ?- Вирен с лёгкой усмешкой посмотрел на командира 'Севастополя'
– Ваше превосходительство! Но ведь 'Севастополь' – это…
– Да или нет? Николай Оттович, ещё многое нужно обсудить. Судьба вашего корабля не обсуждается. Вы принимаете 'Пересвет'?
– Принимаю. Но разрешите взять с собой некоторых офицеров.
– Не некоторых, а всех, кого сочтёте необходимым. Пусть на вашем новом броненосце их будет несколько сверх комплекта, но они всегда пригодятся в бою. Этот вопрос можно считать решённым? Тогда я продолжу.
– Простите, Роберт Николаевич, – подал голос контр-адмирал Ухтомский, – а вы что, имеете приказ наместника на прорыв?
– Разумеется нет. Каким образом я мог бы его получить в осаждённой крепости? Я принимаю решение сам, как старший морской начальник в Артуре. И отвечать за это решение буду сам. – Вирен начал нервничать, – Поймите, оставаться здесь, значит гарантированно погубить эскадру. А то и подарить её японцам. Есть другие варианты?
– Ваше превосходительство, – подал голос командир 'Паллады' Сарнавский,- но ведь наши матросы нужны для обороны Артура. Не сочтёт ли сухопутное начальство это трусостью?
– Вы ещё басню про кроликов и собак вспомните, – начал злиться Вирен, – Сколько адмиралов уже погибло в бою? – Трое! А сколько генералов было хотя бы поцарапано в Артуре? -Ни одного! Не Стесселю обвинять в трусости моряков. И идём мы в бой, а не бежим от врага. Крепости к тому же будут переданы пушки, боеприпасы со всех кораблей не представляющих ценности в дальнейшей войне. 'Забияка' и компания точно не нужны ни в прорыве, ни в море вообще. Этот вопрос с командирами соответствующих кораблей я урегулирую сам. Кто хочет высказаться по поводу прорыва из Артура? – Вирен обвёл взглядом подчинённых, – Но предупреждаю, что это дело решённое. Я готов выслушать все предложения о том, как совершить это с большими шансами на успех, но не аргументы, почему этого делать не следует.
– Я однозначно 'За'! – подал голос новый командир 'Баяна' Иванов, – Если и не все смогут уйти, то хоть кто то. Всё лучше, чем затонуть в артурских лужах.
'Ты то на таком крейсере уйдёшь, а нам воду глотать придётся', – с неприязнью подумал про себя Ухтомский,- Хотя…
– Роберт Николаевич, я тоже за прорыв, но, как я понимаю, из адмиралов в него идём только мы с вами? На четыре броненосца два адмирала будет много, разрешите принять крейсера?
Командир 'Баяна' испуганно посмотрел на Вирена. Идти в бой под руководством такого адмирала как Ухтомский ему не хотелось категорически.
Вирен тоже понял ход мыслей своего младшего флагмана: 'Баян' со своей скоростью мог уйти от любого японца кроме пары лёгких крейсеров с которыми ему вполне по силам было справиться.
– Не жалко с 'Пересветом ' расставаться, Павел Петрович? С начала войны ведь на нём.
– Да привык, конечно, – не отводя глаз и не дрогнув голосом ответил Ухтомский,- но ведь руководить нужно и крейсерским отрядом.
– Хорошо, я не возражаю.
– Ваше превосходительство! Мы, конечно выйдем, но шансов в бою у нас против Того практически нет. В июле, имея 'Цесаревич', 'Севастополь' и три крейсера вдобавок к тому, что имеется сейчас, мы были разбиты. Сейчас японцы не слабее, чем были. Какие у нас шансы? – Командир 'Полтавы' Успенский был слегка смущён, но не боялся смотреть в глаза Вирена, – объясните, как мы сможем прорваться в таких условиях. И куда мы пойдём?
– Знаете, господа, я и сам ещё не решил, – схитрил Вирен, – но уходить отсюда надо обязательно. Там посмотрим, во Владивосток ли, навстречу эскадре Рожественского, или даже в нейтральный порт, на интернирование. Как говаривал Наполеон: 'Главное ввязаться в бой, а там – посмотрим…'
И ещё. Иван Петрович, неприятно это говорить, а вам ещё неприятней слушать, но хочу вас предупредить: Если Того будет нагонять нас превосходящими силами, если боя будет не избежать, то вашу 'Полтаву' мы бросим. Да, да, господа! – повысил голос Вирен на возмущённый гул командиров кораблей, – важнее всего сейчас сберечь ядро эскадры, соединиться либо с владивостокским отрядом, либо с Рожественским. От этого может зависеть судьба войны. И если для этого потребуется пожертвовать кораблём и сотнями жизней – я это сделаю. А чтобы не было пересудов… Я попрошу поднять свой флаг на 'Ретвизане' адмирала Ухтомского. А сам пойду с 'Полтавой'.
