Георгиевский крест за прорыв из Артура, конечно, 'согревал душу и сердце', но неприятный осадок всё же был. Ну никак ему не представлялся случай принять самостоятельное важное решение – то Вирен руководит, то Рожественский…
Вот и сейчас под его команду отдали совсем несерьёзный отряд. И бой опять идёт без его участия…
'Ну вот, опять бой проходит мимо. Война – мимо', – у Стеммана, командир 'Богатыря', были похожие мвсли. Он наблюдал как флагманский броненосец пылает и превращается в руины. А он по приказу должен был охранять правый фланг своей боевой линии. Справа действительно 'нависали' три 'собачки' адмирала Дева, но держались на почтительном расстоянии и в бой не лезли. Неудивительно – кроме крейсеров его 'полуотряда' наглецов бы встретило более двух десятков шестидюймовок нестреляющего борта броненосцев.
На 'Суворове' рухнула вторая труба, было очевидно, что головной корабль русских долго не выдержит. 'Флоту – рисковать!' – вспомнил Стемман лозунг покойного адмирала Макарова.
Нет, конечно не личный героизм и не трепетная любовь к Родине заставила хладнокровного и рассудительного обычно Александра Фёдоровича, отдать приказ 'Палладе' и 'Светлане' следующими в струе его крейсера: 'Иметь ход шестнадцать узлов', – Очень хотелось выйти из этой войны с наградой. С боевой наградой.
Этому предшествовал короткий диалог с Ухтомским:
– Александр Фёдорович, вот смотрите: если мы сейчас пристроимся в голове кильватера, то стрелять по нам броненосцы вряд ли станут, а сами мы вполне безнаказанно сможем обстрелять 'Микасу'. Что скажете?
– Павел Петрович, вы читаете мои мысли! – Стемман несказанно удивился решительности адмирала, которого все считали лишённым этого 'недостатка', – Прикажете увеличить ход?
– Ну конечно! Действуйте!
Бронепалубные крейсера стали выдвигаться из тени своих броненосцев. Вот уже ясно виден 'Микаса'. И последовал приказ начать пристрелку по японскому флагману… Хотя какая там к чёрту пристрелка – весь первый броненосный отряд лупил по кораблю Того без остановки.
Помощь оказалась запоздалой. Уже через несколько минут 'Микаса' стал отворачивать и покинул своё место во главе кильватера. Ликовавшие в Боевой рубке 'Богатыря' могли, конечно, считать, что именно их вмешательство помогло выбить из строя самого Того, но вряд ли даже они всерьёз думали так.
А вот возмездие за дерзкий манёвр последовало незамедлительно: японские крейсера шедшие прямо по курсу стали разворачиваться для защиты своего командующего и открыли огонь по флагману Ухтомского, японские крейсера шедшие правее и не вмешивавшиеся в ход сражения до сих пор пошли на сближение и открыли огонь по русскому крейсерскому отряду. А среди этих японских кораблей было три крейсера типа 'Такасаго' с восьмидюймовыми пушками – противник очень серьёзный и опасный. Кроме них у японцев было ещё три крейсера послабее, но и из них любой был не менее сильной боевой единицей, чем 'Светлана'. Разгорался ещё один 'бой местного значения'. И в этом месте русские были явно слабее своего соперника. Что сразу стало сказываться.
– Ну куда он полез! – Сарнавский с негодованием смотрел на сигнал поднятый на 'Богатыре', – Кому мы там сейчас нужны? Крестов захотелось? Так даже деревянных не удостоимся, не то что георгиевских.
– Владимир Симонович, но может действительно стоит поддержать наши броненосцы, – попытался возразить старший офицер 'Паллады', находившийся пока вместе с командиром на мостике крейсера, – глядишь и окажемся той самой последней соломинкой, которая сломает спину верблюда.
– Очень сомневаюсь. Но вот японские крейсера, которые пока спокойно двигаются справа и по носу, наверняка своего флагмана прикрывать ринутся. А сколько их, видите? Гроб нам с крышкой сразу же сколотят. Чёрт! Вот приспичило Ухтомскому подёргать тигра за усы!
И результаты, конечно, немедленно воспоследовали и для 'Паллады' в том числе. Крейсера у японцев малые, но их было много. К тому же в помощь отряду адмирала Дева немедленно стал выдвигаться и вице- адмирал Уриу со своими четырьмя крейсерами, в результате, положение русских в этом месте сражения стало просто катастрофическим.
Японцы к тому же прекрасно знали какой из трёх крейсеров отряда Ухтомского является 'слабым звеном' и уделили 'Светлане' особое внимание. И небезуспешно. Кроме нескольких, вполне терпимых, стодвадцатимиллиметровых снарядов 'Читосе' всадил в крейсер и восьмидюймовый 'подарок'. 'Светлана' немедленно стала зарываться носом, ход значительно упал. Ну и, как говориться: 'Не было бы счастья, да несчастье помогло' – ещё один снаряд проделал приличную пробоину в корме и хлынувшая туда вода практически выправила дифферент. Но избиение продолжалось. Ухтомский, глядя на свой отряд, который стали корёжить вражеские снаряды, уже несколько раз пожалел о своём 'гусарстве'. Нужно было как то выбираться…
Капитана второго ранга Коломейцева Рожественский явно недолюбливал, может сказывался ершистый характер командира 'Буйного', может слухи о том, что в юности он был близок к революционерам… Неважно. Не жаловал командующий кавторанга.
'Буйный' шел концевым в первом отряде миноносцев, которым командовал Баранов на 'Бедовом'. Миноносцы в бою пока участия не принимали, да и в обозримом будущем этого не предпологалось – 'отношения выясняли' броненосные корабли, нечего 'всякой мелочи' путаться под ногами…
Японского кильватера практически было не разглядеть, а вот то, что свои получают здорово, было заметно: горели 'Князь Суворов', 'Александр', 'Ретвизан', 'Ослябя'. Оставалось надеяться, что и японцам достаётся на орехи. Но видно этого не было, можно было только надеяться. Запылал и накренился 'Дмитрий Донской', обстрелянный крейсерами Камимуры, на флагмане Рожественского рухнула труба… 'Суворов' явно был уже здорово избит и долго не продержится.
Подтверждения этих слов долго ждать не пришлось, 'Суворов', а за ним и 'Александр', у которого к тому времени тоже сбило трубу стали отворачивать в сторону от японского кильватера.
– Пора снимать адмирала, вам не кажется? – спросил Коломейцев лейтенанта Вурма, бывшего с ним на мостике.
– Но нам такой задачи не ставили, Николай Николаевич, приказа нет, – удивился лейтенант.
– Понятное дело, что нет, я и не о нашем миноносце говорю, но кому то ведь такую задачу ставили наверняка. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предвидеть такую ситуацию. У Баранова наверняка есть какие то инструкции.
У кавторанга Баранова, командира миноносца 'Бедовый' и первого отряда миноносцев такие инструкции были. Снимать командующего, в случае чего, должен был именно он. Но в любой момент мог быть отдан приказ на минную атаку противника, нужно было бы руководить отрядом. Поэтому, после некоторых раздумий было решено отправить к броненосцам за Рожественским или за каким то его приказом концевой миноносец отряда, которым как раз и был 'Буйный'. Приказ был немедленно передан.
– Ваше высокоблагородие! – обратился к Коломейцеву сигнальщик, – с 'Бедового' передают: 'Подойти к адмиралу, при необходимости принять его и штаб на борт'.
– Ну, слава Богу, хоть на что то решились! Странно, что Баранов сам не пошёл. Ну чёрт с ними совсем! Лево руль! Увеличить скорость до семнадцати узлов! Курс к 'Суворову', – начал сыпать распоряжениями Коломейцев.
'Буйный' вышел влево из своей колонны миноносцев и, прибавив ход стал её обгонять.
Когда поровнялись с 'Бедовым', Коломейцев приказал продублировать сигнал 'Иду к флагману, для того, чтобы снять адмирала'.
– Поднять сигнал 'Исполнять', – подтвердил решение Баранов.
'Буйный' стал быстро удаляться в сторону 'Князя Суворова' и кипящего от падения снарядов участка моря.
