есть слишком далеко отводить нельзя. Кстати, если дальше пяти-восьми метров, то как? А обеспечить систему подрыва можно за несколько часов. Причём желательно даже дублированную, а то, не дай бог, какой-то паршивый контакт отойдёт и никакого спектакля не будет.
– А если подрывать с противоположного от японцев борта? – предложил командир 'Баяна', – Тогда и фонтан будет, и грохнет как следует, но и мину подальше отвести можно.
– Сильно подозреваю, что если все мины взорвутся в 'тени' наших кораблей, то противник может засомневаться в реальности взрывов и заподозрить подвох. Хотя бы один столб должен встать со стороны обращённой к японцам, – заметил Эссен.
– Обязательно. И, вероятно разумней, чтобы это был первый взрыв. Потом японцы будут следить за нами с большими вниманием и интересом. Можно и проколоться. – подтвердил Вирен. – Как я понимаю, главной для нас проблемой будет ослабить действие ударной волны на борт корабля. То есть создание некоторого экрана между миной и днищем. Я понимаю, что одними расчётами не обойдёшься, нужен будет и эксперимент. Выделю для этого какого нибудь 'Джигита' или 'Забияку', но вы уж, господа инженеры, постарайтесь, чтобы одного испытания хватило.
– Роберт Николаевич, может между бортом и миной буксировать что то вроде понтона затопленного встояка. Его можно пристроить на выстрелах. А мина ещё метрах в пяти дальше?
– Господа, приходится полностью довериться вам, – мрачно посмотрел на офицеров Вирен, – Работайте. И помните, что от вашей внимательности, от вашей аккуратности в расчётах, возможно будет зависеть не только судьба эскадры, но и судьба всей войны.
Несколько часов в салоне флагманского броненосца кипели страсти. Инженеры и минёры спорили, думали, снова спорили, но всё-таки что-то у них наладилось и после решения снабженческих вопросов они стали отбывать на свои корабли вместе с командирами.
– Роберт Николаевич, разрешите задержаться на пару слов? – спросил Эссен.
;
Эссен Николай Оттович
– Слушаю вас, Николай Оттович, – Вирен пытливо посмотрел на нового командира 'Пересвета', когда остальные вышли.
– Роберт Николаевич, вам не кажется, что японцы могут не поверить в такую инсценировку? Три подрыва, причём неизвестно как они будут выглядеть с их стороны, и ни одного утонувшего корабля.
– А у нас есть выбор?
– Думаю, да. Я предлагаю всё-таки взять с собой 'Севастополь'…
– Да господь с вами! Ну вроде бы решили уже всё. 'Севастополь' будет практически разоружён, почти без экипажа, с тринадцатью узлами, ну Николай Оттович, ну опять вы за своё! – командующий эскадрой начал не просто нервничать, злиться начал
– Дослушайте, Роберт Николаевич, – терпеливо попросил Эссен, – Я же не предлагаю брать его в прорыв, я предлагаю утопить его по настоящему. На глазах японцев. Вывести в море со всеми и рвануть настоящую мину под самым бортом. Да ещё и кингстоны[3] открыть, если и после этого тонуть не захочет. Вот тогда вряд ли у японцев будут сомнения в натуральности наших подрывов.
Взляд, которым Вирен смотрел на своего строптивого подчинённого, можно было смело назвать обалдевшим.
– Вот уж не ожидал… Но подождите, японцы через шпионов наверняка будут знать, что 'Севастополь' разоружается и, если утонет именно он, то это может быть только ещё более подозрительно
– А утонет 'Полтава', – хитро прищурился Эссен, – Чем отличаются силуэты этих двух броненосцев? У 'Севастополя' трубы ниже вентиляционной мачты, а у 'Полтавы' – вровень. Так можно заранее на вентиляторную мачту 'Полтавы' и трубы 'Севастополя' заготовить имитационные 'навершия' и установить их прямо после выхода на внешний рейд.
Эскадренный броненосец 'Севастополь'
Эскадренный броненосец 'Полтава'
14.09.1904. Борт 'Ретвизана'. Из воспоминаний адмирала Вирена
Если бы в адмиральском салоне эскадренного броненосца 'Ретвизан' находился посторонний наблюдатель, он бы увидел, как заиграли желваки на скулах, и сжались кулаки изучавшего какие-то бумаги Вирена, но, поскольку здесь и сейчас присутствие посторонних лиц было абсолютно невозможным, то все бушевавшие во мне эмоции для внешнего мира вылились в громко поданную натренированным голосом команду:
– Лейтенанта Развозова ко мне!
На самом деле мне просто не хватало слов, чтобы выразить все свои чувства. Хорошо, что Устав чётко регламентирует, какими именно словами нужно вызывать подчиненных, иначе, чувствую, я наговорил бы вестовому такого… Все дело в том, что сегодня в обед минеры, наконец, принесли мне отчет об испытаниях и планы минирования кораблей. Все документы были красиво и правильно оформлены, но именно из них стало понятно, насколько авантюрной затеей считают многие готовящийся прорыв – все бумаги были подписаны только неким мичманом (!), как будто на всей эскадре не нашлось более важного минного начальника!
Впрочем, – подумал я, – не стоит начинать разговор с подчиненным последними словами, которые все равно ничего не решат. Эти уклонисты от ответственности никуда не денутся, если получат прямой приказ! И я уж позабочусь, чтобы они его выполнили до последней запятой! – от этой мысли на душе стало спокойнее. Снова пролистав бумаги и удивившись еще раз, до какой степени безинициативности могут дойти отдельные горе-начальники, я решил не тратить драгоценного времени на разбирательства и, поставив рядом с мичманской свою контр-амиральскую подпись, отправил чертежи в работу на завод.
Старший минный офицер 'Ретвизана' прибыл через несколько минут и, не понаслышке зная пунктик своего адмирала насчет соблюдения дисциплины, доложился по-военному четко:
– Ваше превосходительство, лейтенант Развозов по Вашему приказанию прибыл!
– Вольно! – я заметил старание лейтенанта, и устраивать совсем уж вселенский разнос мне окончательно расхотелось. Впрочем, сначала все равно надо было кое-что уточнить, – Проходите, Александр Владимирович, присаживайтесь. Как прошли испытания нашего сюрприза?
– Но ведь я подал Вашему превосходительству отчёт об испытаниях! – лейтенант, судя по всему, отнюдь не чувствовал себя в своей тарелке на ковре у высокого начальства. Придётся ему слегка помочь…
– Да уж, совсем сухарём вы меня считаете,- я даже чуть усмехнулся,- заслужил, наверное. Но все- таки хотелось бы услышать и живые подробности. Вы же понимаете, как важно быть уверенными в том, что этот трюк нам удастся! Что японцы поверят, а наши корабли не пострадают.
– Ваше превосходительство, взрыв выглядел очень натурально, к отчёту приложены фотографии сделанные с 'Гайдамака', на 'Забияке' никаких повреждений, даже слезить обшивка не начала. Хотя встряхнуло здорово, конечно. Но раз наш старичок выдержал, то новым кораблям опасаться, я думаю, нечего.
– Ну что ж, прекрасно! – Теперь, успокоившись на счет достоверности результатов проведенных испытаний, нужно было разобраться с самими 'испытателями', – Сколько офицеров участвовало в разработке и испытаниях?
