Он больше не обижал, он вообще больше не пришел в детский сад, а я начала серьезно задумываться над самоконтролем.
Нет, нельзя сказать, что впредь я никогда не пользовалась тем, что обычные люди называют дурным глазом, всякое бывало – я же ведьма, а не святая! – но дозировать силы научилась уже к третьему классу, а вот справляться с фобией у меня не получалось до сих пор. Мое счастье, что об этом никто не знает, а то бы засмеяли: авторитетная ведьма, а боится такой ерунды…
– …А что, дышать свежим воздухом запрещено? – буркнула я и открыла глаза.
Смотреть сначала нужно вниз, так будет проще. Под ногами черные плиты, кое-где потрескавшиеся, местами припорошенные прошлогодними листьями. Интересно, откуда листья на шестнадцатом этаже? Над головой… это уже сложнее, смотреть вверх, зная, что внизу бездна глубиною в шестнадцать этажей, – то еще испытание. Чтобы запрокинуть голову, пришлось вцепиться рукой в дверную ручку. Я вцепилась и почти до крови закусила губу. Небо, такое же черное, как плиты под ногами, но прошитое нестерпимо яркими звездами, разделенное пополам призрачной лунной дорожкой. Не нужно было тянуть до вечера, днем было бы проще, но теперь уж что! Вот она – крыша, вот оно – небо, а вот тот, кто смеет надо мной насмехаться!
Он сидел на бетонном ограждении, так близко к краю крыши, что меня замутило от страха. Широкоплечий, спортивный, с развевающимися на ветру волосами. Наверное, нет, даже наверняка он был красивым. Я не особенно разбираюсь в мужской красоте, но настоящего мужика вижу сразу. Или не вижу, а нутром чую?..
Этот был настоящий от кончиков русых волос до носков белоснежных кроссовок. Этот не боялся ничего и никого и, видимо, чувствовал за собой какое-то особенное право смотреть на меня вот с таким снисходительным интересом.
– Ну почему же запрещено? – Он широко улыбнулся и приветственно махнул рукой, в которой была зажата какая-то длинная штуковина вроде подзорной трубы. – Присоединяйтесь, я буду только рад.
Легко сказать – присоединяйтесь! А как присоединиться, если ладонь намертво приклеилась к дверной ручке и в голове круговерть?!
– Я тут по делу. – Свободной рукой я поправила сползшую с плеча шаль.
– Я тоже по делу. – Незнакомец пожал плечами. – Пытаюсь собрать телескоп. Люблю, понимаете ли, смотреть на звезды.
Телескоп! Вот, значит, что это за штуковина, а сам он, стало быть, звездочет.
– Вы не подадите мне штатив? – Звездочет улыбнулся еще шире. – Он прямо у вас за спиной.
Я бы, может, и подала. Я бы даже наплевала на то, что ему самому нужно сделать всего пару шагов до своего штатива, если бы очередной приступ паники не лишил меня возможности говорить.
Вдох-выдох, задержать дыхание… Совсем необязательно подходить к краю крыши, можно просто протянуть штатив с безопасного расстояния…
– Сам возьми! – От страха я делаюсь злой и забываю о хорошем воспитании. И вообще, он же мужик, он не должен заставлять женщину таскать какие-то штативы!
– Извини, не хотел тебя обидеть. – Парень отложил телескоп, нагнулся, пошарил в темноте у своих ног, мгновение – и его с виду такое безупречное тело повисло на костылях.
Он передвигался медленно и неуклюже. Как он вообще передвигался?! Как додумался усесться на самом краю крыши и размахивать этой своей дурацкой подзорной трубой, когда одно неловкое движение – и все, гудбай, звездочет?!
– Это ты меня извини. – Я дышала как загнанная лошадь и продолжала жаться к двери. – Я не думала…
– Что я инвалид, – закончил он за меня. – Не переживай, все в порядке, я давно к этому привык.
Я не стала спрашивать, к чему он привык: к костылям или к идиотским вопросам. Я вдруг подумала, что видела его раньше, только не на костылях, а в инвалидной коляске. Сосед с самого верхнего, шестнадцатого этажа заселился недавно, кажется, всего пару месяцев назад. Вот ведь ирония судьбы! Это такие, как я, должны жить под самой крышей, а таким, как он, проще у земли, а у нас все наоборот: я ползаю на брюхе, он рвется к небу.
– Ты не инвалид, ты звездочет с шестнадцатого этажа. – Все-таки мне удалось разжать онемевшие пальцы и поднять с пола треногу.
– А ты ведьма с первого, – он сказал это так буднично и так спокойно, словно каждый вечер к нему на огонек забредали настоящие ведьмы. Наверное, управдом, тот еще сплетник, нашептал. Хотя какая разница?! Мне бы побыстрее найти Тильду…
– Вот и познакомились! – Я протянула звездочету треногу, запоздало подумав, что это нелегко – балансировать на костылях и одновременно держать что-нибудь в руках.
– Вот и познакомились. – Он мотнул головой, отбрасывая со лба челку, а мне вдруг стало обидно – мог бы хоть для приличия спросить, как меня зовут. Не спросил, ну и не надо, вот и я не спрошу, пусть остается Звездочетом! – Так каким ветром тебя сюда занесло?
– Не ветром, а лифтом. – Я равнодушно дернула плечом. Кто бы знал, чего стоила мне эта кажущаяся небрежность. – Ты не видел здесь кошку? Такую черную, красивую?
– У каждой уважающей себя ведьмы обязательно должна быть кошка. – Звездочет не смотрел в мою сторону, он возился со своим телескопом. – И обязательно черная, чтобы соответствовать.
– Чему соответствовать?
– Статусу хозяйки.
– Так ты видел кошку? – Мне не нравился Звездочет и не нравились его слова. Тильда не для статуса, Тильда для души.
– Нет. – Он так и не поднял голову, продолжал прилаживать телескоп на треногу. – Сюда иногда залетают птицы, но кошки редко забираются так высоко.
Вот и все, вот я и получила ответ на свой вопрос, вот и отпала надобность ползать по крыше…
Я ушла, не прощаясь, еще зачем-то хлопнула дверью, словно Звездочет был виноват в том, что моя единственная подружка меня оставила.
В дверь позвонили ближе к ночи, нагло и настойчиво. Клиенты так не звонят. Я не стала спрашивать, кто там. Кого может бояться ведьма?
Звездочет стоял на лестничной площадке, балансировал на костылях, прижимал правую руку к груди и улыбался.
– Не разбудил? – спросил он вместо извинений.
Я не успела ответить, потому что из-под его не до конца застегнутой куртки высунулась Тильда. Высунулась, зыркнула на меня желтым глазом и довольно мурлыкнула.
– Вот, оказалось, твоя кошка немножко птичка. – Звездочет погладил Тильду, и та снова мурлыкнула – невиданное дело для зверя, который даже меня, родную хозяйку, признает далеко не всегда. – Я нашел ее на крыше в компании голубей.
Нужно было что-то сказать, как-то поблагодарить, но вместо благодарности я просто пошире распахнула перед Звездочетом дверь, как когда-то пять лет назад распахнула ее перед Тильдой.
Мы пили кофе и разговаривали о всяких пустяках. Накормленная Тильда дремала на подоконнике, но время от времени открывала глаза – держала ситуацию под контролем.
А он оказался неплохим парнем, мой сосед с шестнадцатого этажа. Он, так же как и я, работал на дому, только я – ведьмой, а он – программистом. Но самое главное – он меня совсем не боялся. Наверное, просто не верил в то, что ведьмы существуют. Зато он не уставал нахваливать мой кофе, говорил, что никогда в жизни не пил ничего вкуснее, выспрашивал рецепт. Пришлось соврать, что кофе самый обычный и рецепт совершенно незатейливый. Не станешь же рассказывать про простенькое, но весьма эффективное заклинание, превращающее в конфетку то, о чем воспитанные люди за столом не говорят!
Мы просидели за разговорами до двух ночи, а когда Звездочет ушел, я как никогда остро почувствовала свое одиночество. Вот ведь странно, Тильда со мной, а мне тоскливо…
Чем-то он меня зацепил, этот Звездочет. Так зацепил, что уже на следующий вечер, клацая зубами от страха и обливаясь холодным потом, я снова лезла на крышу.
– Привет, ведьма с первого этажа! – Он сидел на ограждении перед уже установленным на треногу телескопом.
