раскаты грома.
— Сидеть! — скомандовал Арсений.
Пес послушно, хоть и с неохотой, опустился рядом, прижался мокрым боком к ноге. В наступившей тишине Арсению вдруг почудилось угасающее эхо чьих-то легких шагов. Дверь за спиной захлопнулась, отсекая все внешние звуки. Теперь тишина была настоящей, ее нарушало лишь биение его собственного сердца и тяжелое дыхание Грима. Пес, лишенный возможности действовать, неожиданно успокоился, по его боку больше не пробегала дрожь нетерпения. Может, почудилось? Смешно! Крысолову уже давно ничего не чудится, он видит и знает наверняка. И здесь, в этом затерянном в парке павильоне, еще пару мгновений назад кто-то был. Человек или призрак — это и предстоит узнать.
Арсений еще раз безуспешно попробовал включить свет, а потом разжал онемевшую от напряжения левую руку, отпуская Грима на волю.
— Осмотрись тут, — сказал, понизив голос, и в который уже раз удивился этой своей детской привычке шептать там, где запросто можно говорить громко.
Отпущенный на волю Грим тут же растворился в темноте, а Арсений приступил к осмотру. Теперь уже неспешному и детальному. Что бы там ни рассказывала Ната, как бы там ни было, но что-то здесь нечисто. И его задача сейчас разобраться, кто за всем этим стоит: живой человек или призрак.
