отражение его собственного безумия. А в занесенной руке его нож... Коварная, коварная муза, посмевшая поднять руку на своего творца.
Жизнь покидала тело Адели медленно, утекала теплом из онемевших рук, выпивала краски из истерзанных поцелуями губ, гасила свет в удивленно распахнутых глазах. Тогда, четыре года назад, в темной подворотне Савва не успел рассмотреть, как это бывает, как жизнь уступает место вечности, но сейчас время было на его стороне. Он гладил свою музу по выцветающей щеке, жадно ловил губами последний вздох, впитывал в себя тот свет, который подарила ему ее смерть.
В себя Савва пришел только ночью. В темной мастерской, среди залитых кровью картин, в объятиях своей мертвой музы. Тело бил озноб то ли от совершенного злодеяния, то ли от вновь начавшейся лихорадки, но голова работала удивительно ясно. Пришло время сказать прошлой жизни «прощай». Прошлой жизни, прошлым музам, Парижу. Смерть Адели ему с рук не сойдет, нужно бежать.
Савва собирался быстро, несмотря на лихорадку чудовищную слабость. Деньги, драгоценности Адели, документы, картины и наброски Амедео, кое-что из своих работ, только то, что можно уложить в дорожную сумку. Все, он готов к переменам! Осталась лишь самая малость...
Оранжевые язычки пламени радостно лизнули холст, сердце сжалось от боли, рука со свечой дрогнула. Уничтожение
