пришибить им Арсения. — Надеюсь, вы смогли помочь Наталье?
— В некотором роде. — Он пожал плечами, погладил нетерпеливо переминающегося с лапы на лапу Грима, повторил задумчиво: — В некотором роде.
Арсений уже сделал шаг к выходу, когда садовник больно сжал его локоть. Сила в его тщедушном на вид теле оказалась немереная.
— Он был настоящей сволочью. — По изборожденному морщинами лицу пробежала рябь. — Он сдох, но даже сейчас не оставляет Наталью в покое.
— Савва Стрельников? — Арсению была уже неинтересна эта история, но уйти просто так он не мог.
— Вы верите в ад? — вместо ответа вдруг спросил садовник.
— Нет. — Арсений мотнул головой, ухватил за ошейник насторожившегося Грима.
— А я верю. И еще, знаете, во что я хочу верить? В то, что в аду Савве Стрельникову приготовлено теплое местечко.
— Я вас понял. — Вообще-то, Арсений ровным счетом ничего не понял. Он хотел домой, хотел принять горячую ванну, переодеться в сухое, разжечь камин и посидеть перед ним часок-другой с бокалом белого вина. А все остальное, эти тайны мадридского двора, щедро приправленные всеобщим помешательством и рассказами о призраке Саввы Стрельникова, не касаются его никаким боком. Нет никакого призрака. Нет!
— Она вас о чем-то
