в трубке раздался грозный рык Грима.
— Арсений! — Лысый уже не шептал, орал во всю глотку. — Да возьми ж ты телефон! Что там у вас происходит?
— Что? — Марта тревожно заглядывала ему в глаза, сжимала руку сильно, до боли.
— Ехать надо. — Лысый отчаянно мотнул головой.
— Куда?
— В поместье твое, вот куда! — рявкнул он, а потом сказал уже спокойнее: — Там случилось что-то. Они там с Гримом какой-то арт-объект изучали? Какой арт-объект, Марта?
— Павильон, — ответила она быстро, почти без колебаний.
— Поехали, по пути расскажешь, что за павильон. И на вот тебе, слушай! — Он сунул ей в руку трубку. — Вдруг Арсений выйдет на связь.
Она тут же прижала трубку к уху, крепко зажмурилась, прислушиваясь.
— Если будет что-то новое, скажешь. И не стой, побежали!
Никогда раньше Лысый не разгонял машину до таких, почти критических, скоростей, никогда раньше не матерился за рулем, как сапожник, не обращая внимания на даму. Марта сидела, сжавшись в комок, прижимая к уху бесполезный телефон.
— Что там? — спрашивал он изредка.
— Ничего. — Было видно, как побелели костяшки ее пальцев. — Грим скулит... Кажется.
