ответить, лишь молча кивнула в ответ.
— Где?
— В павильоне... Он ее почти доделал... Аким, она едва ли не живее меня! Ты веришь?
— Я верю. — Он верил, он как никто другой знал, на что способен Савва Стрельников. — Как ты это сделала?
— Ядом. Я убила Савву его же собственным ядом, Аким.
— А чашка? Ты забрала чашку?
— Нет. Я не могу туда вернуться. Теперь я убийца! Чем я лучше его?
— Ты лучше. — Замирая от недозволенной нежности, Аким погладил ее по волосам. — Иди в дом, Наталья. Я все улажу.
Он уладил. Ради Натальи он пошел бы даже на преступление, а тут такая малость.
Савва лежал у ног статуи, жалкий с перекошенным от ужаса лицом. Что он увидел перед смертью? Какие демоны восстали из преисподней, чтобы забрать его с собой? Этого не узнать никогда, да и нужно ли?!
Аким едва удержался от того, чтобы не пнуть поверженного врага, остановился в самый последний момент, испугался, что такой недостойной местью уподобится тому, кого ненавидел все эти годы.
В павильоне было холодно, казалось, даже статуи мерзнут в этом мертвом морозном царстве. Урания, еще незавершенная, но уже узнаваемая, смотрела на Акима с укором, точно злилась из-за того, что теперь ей никогда не наполниться
