хорошо, когда вот так-то? — Тетя Люба перекрестилась, сказала, ни к кому конкретно не обращаясь: — Кто хоронить-то будет? — А потом, точно опомнившись, добавила: — Шел бы ты, хлопец, куда шел. Чего уж теперича?.. Ему теперича разговоры твои без надобности...
Ох, как тетя Люба оказалась не права — покойный Эммануил Яковлевич Мережко жаждал общения! Он пришел в палату к Арсению ночью, присел на облюбованный еще днем стул, деликатно откашлялся, дожидаясь, пока к собеседнику вернется дар речи.
— Покорнейше прошу меня простить, — сказал он виновато и, сдернув с носа очки, принялся протирать их краем больничной пижамы. — Я и сам, знаете ли, не сразу понял, что происходит... в первый раз со мной такое...
— Что — в первый раз? — От страха голос сделался сиплым и едва различимым, но профессор прекрасно расслышал.
— Опыт внетелесного существования. Очень любопытно, доложу я вам, но есть некоторые сложности коммуникации. Это просто счастье, что я нашел вас, молодой человек.
— Меня? — Арсений едва удержался, чтобы не последовать примеру тети Любы и не перекреститься.
— Надо думать, что людей со способностями медиумов не так и много, а мне посчастливилось повстречаться с вами буквально сразу после смерти. Думаю, это большая удача.
— Я не медиум. —
