прошло и полгода, как директор фирмы, измученный горячим Любашиным темпераментом, поспешил от любовницы избавиться, а в память о «незабываемых мгновениях» пристроил ее в другую фирму уже на должность начальника отдела кадров. Так в свои неполных двадцать четыре Любаша успела окончательно разочароваться в мужиках, но сделать неплохую карьеру. Теперь, когда собственное будущее виделось ей ясным и незыблемым, а материальные проблемы отступили на второй план, Любаша взялась за Анну.
В отличие от подруги, Анна пошла трудиться по специальности – учителем биологии. Нельзя сказать, что работа совсем не приносила ей морального удовлетворения, но вот с руководством отношения не сложились с первого дня. Чем-то Анна не глянулась директрисе, причем до такой степени, что та даже не считала нужным скрывать свою неприязнь. И с каждым месяцем неприязнь эта все росла и росла, пока однажды Анна не выдержала и прямо в учительской не высказала директрисе все, что о ней думает. Получилось очень убедительно, но убедительность эта стоила девушке работы.
А Любаша ее необдуманный поступок одобрила и еще долго смеялась, когда Анна, краснея и заикаясь, описывала ей точный маршрут, по которому отправила ненавистную директрису. Маршрут был длинный и затейливый, а пункт прибытия циничную Любашу просто восхитил.
– Вот, Алюшина! – Подруга вытерла потекшую от смеха тушь. – Ведь умеешь, если захочешь. Моя школа! – Она заправила за ухо огненно-рыжий локон и выудила из пачки сигарету.
В крупных Любашиных пальцах сигарета казалась игрушечной и какой-то карикатурной. Наверное, сигара смотрелась бы в них выигрышнее, но Любаша любила именно сигареты и именно такие вот тонюсенькие.
– Ага, – Анна кивнула, рассеянно проследила за облачком дыма, которое пыталось превратиться в колечко, – из-за твоей школы я лишилась своей.
– Не велика потеря! – Любаша взмахнула рукой, и почти готовое, почти идеально ровное дымное колечко снова стало унылым и бесформенным облачком. – Я, Алюшина, давно говорила – нечего тебе делать в этой школе. Это ж не работа, это ж каторга, к тому же плохо оплачиваемая.
– А у тебя есть хорошо оплачиваемая каторга? – поинтересовалась Анна. Последствия своих необдуманных действий она уже осознала и сейчас была готова на любое Любашино предложение, даже самое невероятное. – Ты что-то говорила про офис-менеджера.
– Жуть! – Любаша брезгливо поморщилась. – Подай – принеси – пошла вон! Нет, не такой доли я желаю своей лучшей подруге. И к тому же ты ж, Алюшина, типичная училка, ты ж без этих своих деток загнешься.
Вообще-то, после года работы в школе, Анна была уже далеко не так уверена в том, что педагогика – ее единственное призвание, но спорить с подругой не стала, лишь молча кивнула в ответ.
– Репетиторство! – Любаша снова махнула рукой, и пепел с сигареты упал прямо в чашку с недопитым кофе. – Я тут узнавала на днях, репетиторство – это, оказывается, хлеб с маслом, а если повезет, то и с красной икрой.
– Там же, наверное, не все так просто? – Анна отодвинула в сторону чашку с припорошенным пеплом кофе, чтобы Любаша, не дай бог, не хлебнула его в запале. – Рекомендательные письма и все такое.
– И что – все такое? – Подруга приподняла тонко выщипанные брови. – Это ж я троечница-недоучка, а у тебя красный диплом, если ты забыла. А рекомендательных писем я тебе сколько хочешь напишу и даже печати министерские на них поставлю. Веришь?
Анна нисколько не сомневалась, что с Любаши станется найти и рекомендации, и печати, поэтому снова кивнула.
– Значит, решено! – Любаша все ж таки извернулась, с противоположного конца стола достала свой недопитый кофе, сделала большой глоток, ничуть не смутилась его вкусом, удовлетворенно поцокала языком и продолжила: – Хватит тебе, подруга, горбатиться на чужого дядю задарма, будешь горбатиться за хорошие бабки. А клиентов я тебе подгоню, можешь не сомневаться, дай только время.
Времени у безработной Анны теперь было сколько угодно. Главное – в ожидании обещанного бутерброда с красной икрой не протянуть с голодухи ноги, потому что, начитавшись умных книг по психологии, деньги, отложенные на черный день, она потратила на новое пальто. Умные книги по психологии обещали, что при таком подходе к жизни черный день не наступит никогда. Наверное, ошибались, черный день наступил, и встречала его Анна без гроша за душой, зато в новом пальто. Вот и думай, стакан наполовину полон или наполовину пуст?..
Уже стоя на пороге Аниной квартиры, Любаша окинула подругу внимательным взглядом, тяжело вздохнула и сказала:
– Эх, Алюшина, мне б тебе еще мужика хорошего найти.
– Себе сначала найди, – усмехнулась Анна, подавая подруге шарфик.
– У меня мужики не ведутся. – Любашина улыбка была озорной и лишь самую малость грустной. – Хилые нынче мужики. Не могут совладать с моей харизмой. – Она бросила быстрый взгляд на свое отражение в зеркале и удовлетворенно кивнула. – Мне мужчинку нужно не лишь бы какого, – сказала мечтательно, – а такого, чтоб дыхание перехватывало и ноги подкашивались. Нет, Алюшина, я сначала тебя в хорошие руки пристрою, у тебя запросы поскромнее будут, а потом уже начну себе принца искать. А ты сама смотри не зевай, присматривайся там к папашкам своих учеников. Вдруг повезет, и папашка окажется разведенным или вдовым. Тут главное – мыслить позитивно!
Любаша ушла, оставив на память о себе запах сигаретного дыма и до одури сладких духов, а Анна отправилась на кухню, мыть посуду и мыслить позитивно.
Подруга, как и обещала, позвонила ровно через неделю и после вступления про царство небесное перешла к делу:
– Значит, так, Алюшина, нашла я тебе первого клиента. Пацаненок, говорят, дебил дебилом, но родители у него состоятельные, хотят чадо пристроить в медицинский, но найти репетитора никак не могут.
– Это еще почему? – осторожно поинтересовалась Анна.
– Я ж говорю: недоросль – пацаненок дебильноватый, в голове всякая дребедень, не уживается с ним ни один репетитор.
– А я уживусь?
– А ты, Алюшина, у нас образец политкорректности и человеколюбия, ты с любым уживешься. – Любаша на мгновение умолкла, а потом, наверное, вспомнив причину, по которой Анну уволили из школы, добавила: – Ну, или почти с любым. Я вот как себе это представляю: твоя задача – поделиться знаниями, а все остальное тебя не касается. Пришла, отбарабанила программу, похвалила недоросля за внимание, забрала денежки и ушла.
– А институт? Родители же на институт нацелились.
– Какой институт, Алюшина?! – Голос Любаши завибрировал от возмущения. – Не твои это проблемы! У предков твоего будущего подопечного столько бабок, что их кровиночка даже в МГИМО без проблем поступит.
– Тогда я им зачем?
– Так для приличия! Чтобы никто не говорил потом, что кровиночка – дебил и в медицинский по блату попал, чтобы думали, что он за ум взялся, что пахал и готовился. Ай, Алюшина, не те вопросы задаешь. Ты бы лучше поинтересовалась, сколько тебе денежек за недоросля отвалят.
Анна спросила. Причем спросила с большим энтузиазмом, потому что в кошельке уже давно было пусто, и в отсутствие денег даже новое пальто совершенно не грело душу. Пальто не грело, а вот Любашин ответ согрел моментально и даже примирил с недорослем. Как же так может быть, что несколько занятий с одним мальчишкой стоили больше ее месячного оклада? Где же справедливость?
– Фирма веников не вяжет! – ответила на невысказанный вопрос Любаша. – Если честно, я сама чуть было не решилась пойти в репетиторы, уж больно заманчиво. Тебе таких недорослей еще штук пять – и бутерброд с икрой обеспечен. Только есть один нюанс, – подруга на мгновение замолчала, – тут ситуация такая: у нашего недоросля очень плотный график, готовится мальчик к поступлению в престижный вуз, сама понимаешь. Так что придется тебе к нему ездить вечерком. Начало в половине девятого, но район хороший, спокойный и автобусная остановка рядом. Сейчас пока темновато, но весна ведь, темнеет с каждым днем все позже, потерпеть всего ничего осталось. Давай, Алюшина, соглашайся. Первое занятие уже сегодня, клиенты не желают терять время.
