Они не знали, что можно сделать для женщины, которой уже много лет нет в живых, поэтому решили сломать поворотные механизмы и уничтожить ключи, чтобы никто и никогда больше не смог разлучить мать и детей. Сандро заклинил механизмы в тот же день на рассвете, а старый пруд с тихим бульканьем поглотил ключи. Наверное, это был наивный и лишенный рационализма поступок, но когда утренние лучи позолотили лицо Спящей дамы, стало видно, что она улыбается.
– ...Ранняя пташка. – На плечо легла теплая ладонь Михаила, а шею пощекотало его дыхание. – Опять не спится?
– Не хочется упускать эту красоту. – Аглая поцеловала мужа в гладковыбритую щеку.
– Ну, не тебе одной не хочется. – Михаил сгреб ее в охапку, так, что стало трудно дышать, а старый дневник, который Аглая иногда, по какой-то необъяснимой блажи брала с собой на вот такие утренние прогулки, упал к их ногам. – Звонил Петька, сказал, что Люся с Сандро сегодня возвращаются из свадебного путешествия. Просили встретить, а у него, как обычно, сломался «уазик». Ну как, смотаемся в город, встретим молодоженов?
– Святое дело. – Аглая улыбнулась, вывернулась из медвежьих объятий мужа, наклонилась за дневником.
От падения обложка наполовину отстала, и на каменные плиты выпал свернутый в плотную трубочку листок.
– Что это? – Михаил с любопытством заглянул через ее плечо.
– Это? – Аглая развернула листок. – Выглядит, как план. А вот этот крестик...
– ...А вот этот крестик, похоже, и есть наш клад, – закончил за нее Михаил.
