Франции вторую родину. Здесь они встретили совсем другие условия существования и прижились; но при этом многие из них, в садах или сельском хозяйстве, совершенно преобразились, утратили опушение, колючки, шипы; нередко дервянистый стебель сменился у них травянистым. Многолетние растения стали однолетними, стелющиеся и ползучие — прямостоячими.
«Можно ли найти в природе капусту, латук и т. д. в том виде, в каком они существуют в наших огородах?» — спрашивает Ламарк.
Правильно отмечая, что климат, питание, влажность, свет, почва, — все это накладывает свой отпечаток на растения, Ламарк убежден в том, что внешняя среда единственный фактор изменения растений. Он предполагает, что при изменении условий постепенно, через промежуточные формы, один вид превращается в другой. Ламарк исходил в своих рассуждениях из представления о прямом и непосредственном влиянии среды на растения. В новых условиях растение, если не погибнет, приспосабливается к ним, изменяя свои формы.
«А сколько чрезвычайно разнообразных пород домашних кур и голубей создали мы путем воспитания, в различных условиях и в разных странах! Напрасно стали бы мы теперь искать подобных им в природных условиях».
Итак, условия жизни видоизменяют и животных.
Ламарк приводит множество фактов, подтверждающих его мысли. Одни собаки — «великолепный случай, чтобы показать влияние одомашнения, — все эти доги, борзые, пуделя, лягавые, болонки отличаются между собою так сильно, как виды, живущие в свободном состоянии, не разнятся».
Но ведь родоначальником многочисленных пород собак была одна «единственная порода», сродни волку, которую когда-то приручил человек. Расселяясь по земному шару, человек брал с собой и собак. В разных странах и разных климатах собаки должны были привыкать, усваивать новые привычки! Таким путем стали возникать разные породы собак.
По торговым или другим делам людям приходилось отправляться в далекие края, в большие, густонаселенные города. Собаки, если они сопровождали человека, скрещивались между собой, а скрещивание и дальнейшее размножение «могло обусловить возникновение всех существующих ныне пород».
Как замечательно Ламарк говорит о культурных растениях и домашних животных! В практике человека он ищет объяснения изменчивости видов.
К ней обратится, но значительно позже, Дарвин, и из нее будет черпать факты изменчивости видов. Ко времени Дарвина неизмеримо разовьется сельское хозяйство Англии и Франции, и оно явится прекрасной твердой почвой для построения дарвиновской теории искусственного отбора.
Сельское хозяйство Франции времен Ламарка — печальное зрелище. Оно разорено и опустошено королями и войнами. И все же прозорливый и на редкость пытливый Ламарк сумел разглядеть в нем то, что может послужить великолепным подспорьем для его размышлений о влиянии среды.
Разумеется, в практике животновода кроются убедительные факты изменчивости животных под влиянием условий жизни, воспитания, скрещивания. Но здесь Ламарк и остановился: ему показалось этого вполне достаточно для дальнейших построений.
Какого же звена в одомашнении животных Ламарк не уловил?
Совершенно необходимого для материалистического объяснения этого процесса, самого главного, без которого не создавались новые породы и сорта, — отбора, искусственного отбора.
Можно предположить, что помешало Ламарку это сделать. Вероятно, одна из причин заключалась в его мировоззрении. Как деист он допускал гармоническое развитие природы, поэтому условия жизни, воспитание и скрещивание ему казались вполне исчерпывающими причинами для объяснения многообразия домашних пород животных и сортов культурных растений. Сельское же хозяйство Франции не могло дать Ламарку таких материалов, которые оказались в распоряжении Дарвина полвека спустя в Англии. Во время Дарвина новые породы животных создавались буквально на глазах, в пять — шесть лет. Вся практика животновода была на виду, и невозможно было не заметить всех этапов его работы.
Как же происходит, по мнению Ламарка, процесс приспособления животных к среде в естественных условиях?
«Не органы, т. е. не природа и форма частей тела животного, обусловили привычки животного и присущие именно ему способности, но, напротив, его привычки, его образ жизни и обстоятельства, в которых находились индивидуумы, от которых данное животное происходит, — вот что с течением времени создало форму его тела, определило число и состояние его органов, и, наконец, все способности, которыми оно обладает». — Так отвечает Ламарк.
«Вдумайтесь как следует в это положение, сопоставьте его со всеми наблюдениями, — продолжает он, — которые природа и состояние вещей непрерывно дают нам возможность сделать, и тогда все его значение и его обоснованность станут для нас совершенно очевидными».
И Ламарк снова напоминает о роли времени и благоприятных обстоятельств, при помощи которых природа создает все свои произведения. Времени, не имеющего границ, и неисчерпаемости разнообразия условий.
А теперь несколько фактов.
Один из самых «разительных», по словам Ламарка, — кенгуру.
Это животное хорошо известно и не нуждается в описании, но вот как возникли его тонкие, маленькие и слабые передние ноги при больших и сильных задних, его удивительно толстый при основании хвост, на который животное опирается для поддержки тела?
У кенгуру на брюхе снизу сумка, в которой они вынашивают детенышей. Выпрямленное положение самое удобное для детеныша. Эти животные усвоили привычку все время держаться как бы стоя, с опорой на задние ноги и хвост, а следовательно, передвигаться прыжками.
Отсюда и получились, говорит Ламарк, все особенности строения этих животных. Передние ноги, не играя основной роли в поддержке тела, отстали в своем развитии от всех других частей тела; задние ноги, всегда в действии, в работе, приобрели силу и большие размеры, это же произошло и с хвостом. Таким стала кенгуру.
Может быть, по словам Ламарка, еще замечательнее результат действия привычек у травоядных млекопитающих..
Как они возникли? Такое животное издавна приобрело привычку щипать траву и передвигаться только по земле. Оно мало и медленно ходит, никогда не пользуется ногами для других целей. Род пищи — трава — и крупные размеры этих животных вынуждают их поглощать ее в больших объемах. Эта привычка привела к постепенному растяжению пищеварительных органов. При малой подвижности тело животных увеличило свой вес, стало грузным, массивным. Это — слон, носорог, бык, буйвол, лошадь и другие.
Привычка стоять почти всю жизнь на ногах повлекла и другие изменения. Пальцы, не упражняясь, укоротились, недоразвились, частью совсем исчезли. Вот почему у многих жвачных всего два пальца.
Те же жвачные, которые жили в условиях пустынных местностей и вынуждены были постоянно двигаться, спасаясь от хищных зверей и в поисках корма, приобрели привычку к стремительному бегу. Тело их легкое, ноги тонкие, чаще всего с одним пальцем.
Еще во вступительных лекциях Ламарк говорил: «…повсюду, где потребности, сделавшиеся необходимыми и постоянными, требуют у особей какой-либо породы той или иной способности, жизненные силы каждой особи, постоянно направляемые в соответствии с этой возникшей потребностью, порождают необходимый для нее орган, а непрерывное употребление этого органа „соответственным образом развивает его“».
Потребность рождает привычку, привычка вызывает упражнение органов и их изменение.
Влияние привычек всюду велико в животном мире, но имеет разный характер.
У плотоядных млекопитающих разнообразные привычки: одни лазают, другие скребут и роют землю, третьи схватывают и разрывают добычу. Все они пользуются для этого пальцами ног, но по- различному.
Вот, например, хищные млекопитающие. Потребность, а следовательно, и привычка раздирать добычу когтями, привела к развитию больших и загнутых когтей. Они вонзали их в жертву, чтобы сначала уцепиться, а потом с силой вырывали часть тела.
