говоря о которой, донья Бика высказала горячее желание с нею познакомиться; в общем, Хорхе полностью прибрал донью Бику к рукам, действуя своим неотразимым очарованием. Все как всегда.
К моему собственному удивлению, такое воодушевление доньи Бики еще больше обеспокоило меня. Когда я вернулся в парадную столовую, Лаура сидела неподвижно, казалось – она вообще не пошевелилась с тех пор, как я ушел завтракать.
– Чушь какая-то, – сообщила она мне результат своих раздумий. – Чем больше я обо всем этом думаю, тем большим абсурдом оно мне кажется.
– И все-таки над этим стоит думать и думать, – почти умолял я Лауру. – Сколько ни бьюсь – у меня ничего не сходится. А после того, что случилось вчера, мне и вовсе не по себе. Я просто чувствую, как во мне что-то горит. Вот здесь, – и я ткнул себя пальцем в то место, где пищевод соединяется с желудком; отсюда томатный соус доньи Бики уже начал распространять волны тепла по всему телу.
Лаура, подруга тайн и поверенная в разгадке многих из них, сжала мне руку с неожиданным сочувствием и пониманием.
– Ты прав, Инсекто. Эта история – сама загадка, книга с иллюстрациями прерафаэлитов на форзацах, где лица персонажей скрыты вуалями, где развеваются на ветру чьи-то волосы, а озера кишат неведомыми тварями.
– В моей версии это скорее экспозиция музея Гревин. Впрочем, это уже детали, не затрагивающие сути дела. Лаура, ты влюбилась в Хорхе, и влюбилась сильно.
– Похоже, что да, – не стала отпираться Лаура.
Вихили пронеслись перед моим мысленным взором, как двойная молния; мне захотелось убежать, скрыться, исчезнуть где-то в пространстве, сесть в первый попавшийся поезд и уехать куда-нибудь подальше – в Конкордию или в Трес-Арройос.
– Это я втянул тебя во все это. Ты, похоже, вляпалась крепко. Боюсь, что и Монья тоже.
– Нет, за Монью ты не беспокойся. Она всегда таскает с собой зубчик чеснока – на всякий случай. – Лаура весело подмигнула мне. – И ты знаешь, пожалуй, на форзацах будут не прерафаэлиты, а Хорхе. Точно, портрет Хорхе.
Я понял: настало время сделать то, что еще оставалось в моих силах.
– Лаура, ты могла бы помочь нам. Мне кажется, что единственные здравомыслящие люди во всей нашей компании – это Сусана, ты и я. И не будем впутывать в это дело Монью с ее верным зубчиком чеснока в сумочке.
– А Хорхе? – спросила Лаура, начиная горячиться.
– Согласен, – соврал я. – Но учти, что Хорхе участвует во всем с самого начала: сам того не ведая, он попал под влияние Марты. Он – неотъемлемая часть атмосферы студии, и к тому же он слишком много общался как с Ренато, так и с Нарциссом. Но несмотря на все это, он нужен нам как верный союзник: он ведь единственный из всех нас, кто имеет доступ в лагерь противника (назовем вещи своими именами). Нам обязательно нужно привлечь Хорхе на нашу сторону, объяснить ему, как плохо может кончиться вся эта история.
– Хорхе сам прекрасно разберется во всем, вот увидишь.
– Разберется – если ты возьмешь на себя труд объяснить ему, что к чему. Я на это дело не гожусь. Понимаешь, стоит Хорхе увидеть меня, как его начинает клонить в литературщину, он затевает какие-то споры, сердится, отстаивает свою точку зрения, но, честно говоря, не слишком-то охотно тратит на меня свои способности к самовыражению, предпочитая обращать их на другое. Я для Хорхе – что-то вроде катализатора, просто хорошая книга, которая приободряет его и подталкивает к тому, чтобы с головой броситься в омут поэтического творчества. Ни на что другое использовать меня не получится.
– А что я ему скажу?
– Тут я тебе не указ. Я даже не жду, что ты сумеешь установить с ним долгосрочный союз, слишком ты для этого ранима и уязвима. Будет замечательно, если тебе удастся выудить из него кое-какую полезную информацию, например – о прошлом. Ключ к этой тайне находится где-то в прошлом, как этот меч – в руке… в чьей, в чьей руке, Лаура?
– Как – в чьей? Это наверняка Марта, – удивленно посмотрев на меня, сказала Лаура. – Разве не об этом говорила Эуфемия?
– Ну все, с меня хватит, – буркнул я себе под нос. – Делай, что хочешь, а я пошел домой. Звони ему, звони немедленно. Потом свяжись со мной и расскажи, что удалось выяснить.
Выйдя из столовой, я попрощался с доньей Бикой. В синем кимоно она выглядела просто потрясающе.
– Ну что, Лаура согласилась выступить? – шепотом спросила она.
– Думаю, что согласится. Только вы на нее не давите; пускай сама все решит.
– Ты намекни Хорхе, пусть он ее попросит. Вот увидишь – она запоет, как миленькая.
Сжимая кулаки, я вышел на улицу – под лучи палящего солнца.
іі
До сих пор я действительно очень мало говорил о Ренато, он появляется в моем рассказе скорее как очередной живописный персонаж, но никак не в качестве реального, живого человека. Но что я могу поделать? Ренато – он всегда был таким: настоящий друг, верный товарищ, но при этом – ежик, свернувшийся в клубок и ощетинившийся иголками против всего мира. В то время я понятия не имел (а впоследствии – уже не имел и желания выяснять), на что он живет, и откуда скромная рента манной небесной опускалась в руки Сусане, которая распоряжалась этим Божиим даром экономно и не без изящества. Спрашивать об этом у Сусаны мне и в голову и не приходило; между друзьями существует неписаный кодекс чести, и выяснять подобные детали, сплетничая с сестрами, было
Я предполагаю, что в тот же день Хорхе побывал у сестер Динар. Вот вам еще одна деталь, которую мне так и не удалось выяснить наверняка, а теперь это уже давно перестало представлять для меня какой-
