нее кусочек за кусочком.
Она знала, что рано или поздно Левадовски ее убьет. И она знала, что он знает, что она это знает. Это и было его главным удовольствием. Как, впрочем, и ее.
Балансировать на самом краю жизни и смерти, бытия и небытия, себя и того, что приходит, когда она растворяется в Ужасе, было настолько… — Нэнси попыталась подобрать точное слово и не смогла… — настолько… ага! захватывающим, что все остальное, включая лицо Рональда в тот миг, когда он рассказывал о телевизоре, и даже Энни… на их последнем совместном барбекю… все это отходило на второй план, а затем попросту исчезало. Правда, тогда начиналось иное.
— Итак, — убедившись, что она «поплыла», склонился над ней доктор Левадовски. — Давай-ка начнем сначала. Когда ты в первый раз позавидовала фаллосу отца?
— Да, я помню! — отчаянно защищая то, что еще от нее оставалось, выдохнула она. — Это было летом 1941 года. Да, совершенно точно — летом. Он как раз вышел в летний душ, а я спряталась неподалеку.
Доктор Левадовски, невыносимо громко причмокивая, облизнул губы и со скрежещущим звуком поставил в блокноте жирную галочку.
— Хорошо, Нэнси, молодец. А когда ты впервые позавидовала фаллосам братьев?
Нэнси заметалась. Она забыла, что говорила в прошлый раз, а легенду следовало соблюдать, иначе сеанс терапии обязательно повторится.
— Ну? — придвинулся к ней доктор. — Так когда?
Ему отчаянно не хватало материала для задуманной статьи об учащающихся случаях фаллической одержимости, и только Нэнси могла поставить его в нужном количестве.
— Ну? — с угрозой придвинулся еще ближе доктор Левадовски, и пространство невыносимо болезненно сгустилось.
— В сороковом? — наугад выдохнула Нэнси и тут же поняла, что попала в точку.
— Хорошо… — отодвинулся Левадовски, и пространство, стремительно разряжаясь голубыми электрическими искрами, горячей жвачкой потянулось вслед за ним.
А потом было еще полтора часа напряженной «работы», и Левадовски, абсолютно довольный собой, отечески потрепал пациентку по щеке и вышел прочь.
Нэнси тяжело выдохнула и закрыла глаза. Через четыре часа ей предстоял следующий тур, и она должна была отдохнуть.
— Нэнси, ты ждешь меня? — прошептал ей в самое ухо Бенни.
— Конечно, жду, — через силу улыбнулась она.
— Тогда давай начинать.
«Еще слишком рано… — подумала Нэнси. — У меня еще четыре часа…»
— Что же ты, Нэнси? — больно ухватили ее за самый кончик носа. — Пора!
Она застонала, с трудом разлепила веки и увидела Бенни.
— Кто первый? Ты или я? — нетерпеливо склонился над ней Бенни.
«Придется вставать…» — обреченно подумала Нэнси.
— Конечно же, ты.
Бенни расплылся в улыбке и принялся расстегивать стягивающие ее тело ремни.
Они занимались этим по ночам — уже вторую неделю. Так уж вышло, что Нэнси оказалась единственной, разглядевшей, что на самом деле нужно черному санитару Бенни. Вот и сейчас Бенни, как всегда, отвязал ее от кровати, бережно поддерживая под руку, провел через восемь дверей, лишь немного задержавшись в саду, чтобы позволить Нэнси отдохнуть и подышать, протащил ее через весь двор и подвел к шестому процедурному боксу.
— Сейчас, Бенни… — задыхаясь от вожделения, пробормотал он сам себе и принялся отмыкать один замок за другим. — Потерпи, милый… еще немного…
Дверь наконец открылась, и Бенни затащил ее внутрь и бросился к покрытой клеенкой лежанке.
— Быстрее, Нэнси! Я уже не могу…
Нэнси заставила себя собраться. Она слишком долго, целых четыре проклятых месяца, к этому шла, чтобы позволять себе раскисать сейчас. По возможности твердым шагом подошла к лежанке, ударила Бенни по щеке и, раздраженно покрикивая на подвывающего санитара, начала пристегивать его ремнями.
— Боже! Я сейчас кончу! — простонал Бенни. — Поторопись, гадина!
Нэнси сдернула с крючка и налепила ему на виски электроды, прижала их неширокой, в три пальца, резиновой полосой, установила нужную плотность обхвата, повернула рубильник, сорвала с себя светло- серый больничный халат — единственное, что на ней было все это время, и забралась на изнемогающего от вожделения Бенни. Таковы были правила игры. Бенни испытывал оргазм только здесь, только так и, как он утверждал, только с ней.
— Давай! — азартно вскрикнул Бенни. — Ну?!
Нэнси усмехнулась, туго скрутила рукав халата и, сунув в рот Бенни зажим, рванула его на себя. Втиснула в рот любовнику столько дюймов рукава, сколько сумела, и спрыгнула на холодный кафельный пол. Сорвала с его пояса связку ключей и наклонилась к возмущенно завывающему Бенни.
— Полежи здесь, дорогой, а мне нужно отлучиться.
Нэнси действовала строго по плану. Первым делом, как была, нагишом, стараясь не громыхать связкой ключей, она прошла в комнату медперсонала и проверила все до единого шкафчики. Подобрала себе джинсы, удобные спортивные тапочки и веселенькую блузку и, пошарив по карманам, наскребла около семидесяти баксов наличными.
— Неплохо, — пробормотала она.
Затем, стараясь не стучать подошвами, Нэнси прокралась к сетчатому ограждению автостоянки персонала и, орудуя прихваченным в процедурном корпусе зажимом, кое-как разорвала несколько стальных нитей. Растянула разрыв, насколько смогла, и протиснулась на автостоянку.
Сегодняшний выбор оказался довольно небогатым, но она, нисколько не колеблясь, решила взять серо-голубой «Форд» заступившего сегодня на дежурство практиканта Билли — точь-в-точь такой, какой был у нее. Торопливо, едва не вырвав замок с мясом, вскрыла дверцу и ящерицей нырнула внутрь.
Обшарила панель и удовлетворенно вздохнула — один в один как у нее. Вырвала провода зажигания и, коснувшись ногой сцепления, соединила их вместе.
Доктору Левадовски позвонили уже под утро, и звонил лично главврач.
— Боже, который час? — простонал доктор. — Что, вообще, случилось?
— Твоя любимая пациентка сбежала, — холодно известил его главврач.
— Нэнси?! — подскочил в кровати Левадовски. — Но как?!
— Прорвалась через пост на машине Билли. Помнишь такого практиканта?
— Откуда у нее машина? — оторопел Левадовски и тут же понял, что это уже неважно. — Вы Маньяни сообщили?
— Это твой патрон, Скотти, а не мой, — зло усмехнулся главврач. — Я кому надо сообщу, а уж с Висенте и прочим дерьмом ты сам разбирайся.
Левадовски прикусил губу. Он уже представлял, что может начаться, если позволить ей уйти. Не говоря уже о статье. Он стремительно нажал рычаги, отрезая себя от разговора с уже не нужным главврачом, и начал набирать номер дежурного по муниципалитету.
— Дежурный лейтенант Шеридан, — отозвалась трубка.
— Это Левадовски! — выдохнул доктор. — Мне нужен мистер Маньяни.
— А что случилось? — искренне удивился офицер.
— У меня пациентка сбежала.
— Господи! — выдохнул офицер. — Нэнси, что ли?!
— Не твое дело, сопляк! — заорал уже теряющий рассудок от этой глупости Левадовски. — Немедленно сообщи Висенте!
В трубке наступило долгое молчание, а потом офицер весело хмыкнул и тихо, демонстративно
