торопился. Нет, начальник полиции вовсе не нарывался на скандал, просто он знал: пожелай дочь полковника подать жалобу на действия жандармов, возможно, приведшие к смерти отца, и он будет вынужден принять эту жалобу и, более того, тщательно расследовать все происшедшее, какими бы неприятностями это ему лично ни грозило. Впрочем, думать об этом сейчас было неуместно; как лицу сугубо официальному Мигелю Санчесу следовало прежде всего принести членам виднейшей семьи города свои соболезнования.
Он вышел во двор, кивком поблагодарил молодого полицейского за отлично протертую «Испано-суизу» и сел за руль.
«А если я найду эти письма? — прокралось невольное предположение. — Полковника уже нет; и кто мне помешает отдать их на экспертизу?»
Мигель чертыхнулся. Он прекрасно понимал, что в ближайшие дня три, до того самого момента, когда тело уложат в семейный склеп, не сумеет даже пальцем шевельнуть, — традиции здесь уважали.
Когда он приехал в усадьбу, врач был еще здесь и хлопотал вокруг бледной сеньоры Тересы. Лусия держалась намного лучше. Мигель наклонил голову, стараясь не торопиться, произнес подобающие слова и прошел к покойнику.
Полковник королевской армии, ветеран двух войн и кавалер доброго десятка орденов, сеньор Хуан Диего Эсперанса так и сидел в своем кресле-качалке с пледом до горла и толстой книгой на коленях. Мигель подошел и оторопел. Со страницы книги прямо на него смотрела та самая орхидея, что была сломана над телом поверженного, но не убитого сеньора Ансельмо Эсперанса.
— Дьявол!
— Не чертыхайтесь, Мигель, — укоризненно произнесли сзади. — И не время, и не место.
Он обернулся. Это был стоящий рядом с врачом падре Теодоро. Мигель скользнул по нему равнодушным взглядом и остановился на враче.
— Вы его осмотрели? — прищурившись, поинтересовался он.
— Разумеется, — наклонил голову сеньор Анхелио. — Обычный удар.
Мигель наклонился поближе к лицу трупа и вдруг заметил на длинных, торчащих из ноздрей пучках седых волос что-то темное. Он огляделся по сторонам, убедился, что сеньора Тереса за ним не наблюдает, и потрогал.
— Господи! Что вы делаете?
Что бы это ни было, оно оказалось липким. Начальник полиции осторожно поднес палец к носу и понюхал. Пахло чем-то знакомым, растительным… вроде вишневой смолы. Он подался вперед и присмотрелся к трупу еще внимательнее. Ни на воротнике, ни на мундире длинных черных шелковых нитей не было — ни одной.
Мигель осторожно отодвинул от шеи форменную стоечку воротника и похолодел.
— Подойдите-ка сюда, сеньор Анхелио, — глухим голосом попросил он.
— Что еще? — встревоженно отозвался скорбно замерший рядом врач.
— Смотрите.
На желтой сморщенной шее полковника виднелся отчетливый, как раз по размерам жесткого воротника, лиловый след.
— Знаете, сеньор Анхелио, — распрямился Мигель. — Я, конечно, не врач, диплома не имею, но это — что угодно, но только не удар.
Рамирес поперхнулся и, совершенно ошарашенный, принялся протирать очки.
— Господи! Простите меня, ради бога! Господи! Как же это я не заметил?
Дальше началось самое трудное, но допросить домочадцев было необходимо, и постепенно, шаг за шагом начальник полиции совершенно точно выяснил три вещи. Первая: когда сеньора Тереса выбежала из комнаты, чтобы позвонить врачу, обездвиженный полковник не держал на коленях никакой книги, тем более раскрытой.
Вторая: он не ошибся, и орхидея, изображенная на странице справочника, была той самой, привезенной из далекой Южной Америки сеньором Ансельмо и сломанной неизвестным убийцей над недвижным телом последнего.
И, наконец, третья: сам справочник, а точнее, второй том двухтомного академического справочника по тропическим растениям был взят в том самом флигеле, в котором произошло покушение на сеньора Ансельмо.
— Позовите прислугу, — потребовал Мигель. — Вообще всех, кто был в доме.
— Так не было почти никого, — растерянно развела руками сеньора Тереса. — Только Кармен, Хуанита и конюх Фернандо.
— А остальные?
— Я их всех по домам отпустила.
— Всех?! — изумился Мигель.
— Ну… кроме кухарок и конюха, всех.
Начальник полиции задумался. Он не думал, что здесь обошлось без прислуги. И то, что круг подозреваемых сокращен до трех человек, было совсем неплохо. Хотя… если заказчик убийства — Сесил Эсперанса, он вполне мог объяснить, где что расположено и какому-нибудь совершенно постороннему малому.
— Когда думаете сообщать брату? — поинтересовался он у Тересы.
— Сесилу?
— Разумеется, — кивнул Мигель. — Гарсиа, как я понял, сейчас ведь в тюрьме?
По щекам Тересы покатились две крупных слезы.
— Сесилу я уже позвонила. Он сказал, что завтра приедет.
«Ну, вот и поговорим… — подумал Мигель. — Господи! Наконец-то!»
После того, что он сделал, Себастьян ушел на самый край сада, туда, где стройными, идеально ровными рядами уходили к самому горизонту посаженные по приказу полковника молодые оливковые деревья, и без сил упал на землю. Он понимал, что поступил дурно. Да, так было надо, и без этого весь божий замысел насчет Эдема просто не состоялся бы. И все равно… ему было очень тяжело.
Лишь после того, как жаркое августовское солнце укатилось за гору Хоробадо, он поднялся и побрел обратно, но вдруг возле господского дома его пронзило жуткое озарение.
Себастьян замер. До него лишь теперь дошло, что сеньора Эсперанса наверняка похоронят в том самом темном, сумрачном склепе, из которого он с таким трудом вызволил сеньору Долорес Эсперанса, и сад снова утратит одного из главных и даже самого главного из своих господ!
Он растерянно моргнул и, не теряя ни секунды, помчался к дому семьи Эсперанса. Продрался сквозь заросли вишни и подкрался к террасе.
В доме было достаточно шумно. Сначала на террасу вышел алькальд, затем офицер с красивыми золотистыми пуговицами, затем полицейский… Они говорили вполголоса, но достаточно напряженно, и все время повторяли непонятные слова: «экспертиза», «скандал», «коллизия»…
Себастьян подполз еще ближе и затаился. Он вовсе не был уверен, что ему удастся повторить трюк с похищением тела, но выбора не было.
Он прождал порядка шести часов.
Сначала из дома ушли официальные лица. Затем поехала куда-то в город сеньора Лусия, но только к утру, когда на террасу вышла заплаканная и вымотанная, поддерживаемая под локоть падре Теодоро сеньора Тереса, стало ясно, что шанс есть.
Вцепившись в руку падре, сеньора Тереса спустилась по ступенькам в небольшой, специально для нее сооруженный Себастьяном садик и села на маленькую деревянную скамеечку. Падре присел рядом. И как только она склонила красивую голову ему на плечо, Себастьян поднялся с земли и ящерицей скользнул к дому.
Окно было открыто.
Себастьян в мгновение подтянулся и перемахнул через подоконник и тут же увидел, что сеньора полковника здесь нет.
Он скрипнул зубами и стал думать. В этом доме полковник Эсперанса занимал только две комнаты —
