хотя она была чистая, налил в блюдечко воды, хотя оно было слишком велико и не пролезало в узкую дверцу. Потом просунул между прутьями клетки хлеб и кусочек сахара. И время от времени украдкой поглядывал на часы, думая: «Скорей бы прошли четырнадцать минут!»
Кампанелла тоже с тревогой смотрела на часы. Это было ее последнее свидание с Матиушем в тюрьме. Пора было ехать на заключительное заседание королей, чтобы подписать бумагу о ссылке Матиуша. А ей хотелось кое о чем спросить его.
– Матиуш, мне надо с тобой поговорить. Оставь канарейку, будешь с ней возиться, когда я уйду.
Матиуш нахмурился.
– Я слушаю вас, королева.
– Скажи мне, только откровенно… Если короли позволят… Я одинока, как и ты… Согласишься стать моим сыном? Будешь жить в моей стране, где круглый год светит солнце, в мраморном дворце, который стоит в апельсиновой роще. Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Пройдет время, и короли простят тебя. Когда я состарюсь, а ты подрастешь, я отдам тебе свою корону, и ты снова будешь королем.
С этими словами Кампанелла хотела обнять и поцеловать Матиуша, но он отстранил ее.
– У меня есть свое королевство, и в чужой короне я не нуждаюсь.
– Но, Матиуш…
– Я не Матиуш, а пленный король. И несправедливо отнятое королевство все равно верну.
Пробил большой тюремный колокол, возвещая, что четырнадцать Минут прошло. Матиуш закусил губы. Сердце у него колотилось, в голове теснились разные мысли.
– Благодарю вас, королева. Вы очень добры ко мне, и я не хочу платить вам черной неблагодарностью. А если я соглашусь, у вас будут неприятности.
– Почему?
– Я убегу. Все равно убегу. Пусть они меня получше стерегут, так им и скажите.
Тюремный колокол пробил снова.
Подавив волнение, Матиуш спокойно договорил:
– Ваше величество, в тюрьме я волен распоряжаться собой: ведь права защищаться у меня никто не отнимет. А если я соглашусь стать вашим сыном, то навсегда лишусь свободы.
Тюремный колокол пробил в третий раз. И королева удалилась.
«Бежать!»
Как это ему раньше не приходило в голову! Иногда он, правда, думал о побеге, но его тут же одолевали сомнения: удастся ли, куда бежать и зачем? И только теперь, когда королева предложила ему то, что было бы пределом мечтаний для любого узника, он решил окончательно и бесповоротно: бежать!
Сомнения покинули его. Теперь – прощай, скука! Теперь некогда будет каждую минуту смотреть на часы. Теперь работы хватит: надо обследовать сад, прощупать каждый выступ стены, учесть каждое деревце. И до мельчайших подробностей обдумать, что делать, когда он окажется на свободе. Во что переодеться, что взять с собой в дорогу, где достать веревку, без которой никак не обойтись.
Матиуш не заметил, как наступил вечер, зажегся свет и запела канарейка. Он подошел к клетке. Птичка в испуге замолкла, но потом запела еще громче.
Тут взгляд мальчика упал на фотографию матери:
«Дорогая мамочка, Кампанелла хотела отнять у тебя сына. Трон у меня отняли, а теперь хотели отнять и тебя. Но не выйдет. Я не оставлю тебя. Мы вместе убежим из тюрьмы.»
И вынув фотографию матери из дорогой, выложенной жемчугом рамки, он спрятал ее в боковой карман:
«Тебе здесь лучше, правда, мамочка?»
Канарейка распевала самозабвенно.
IV
Когда короли собрались на последнее заседание, Кампанелла смело выступила в защиту Матиуша.
– Ваши величества, не подписывайте эту бумагу! Матиуш – ребенок, с ним нельзя поступать, как с Наполеоном и вообще как со взрослым. Он очень добрый и впечатлительный…
– Ну, пошла… – шепнул Молодой король на ухо Бум-Друму.
– Видели бы вы, как он обрадовался канарейке! Как кормил ее, менял воду… Дети легкомысленны и многого не понимают…
Кампанелла видела перед собой недовольные, скучающие лица. Короли зевали, закуривали, вздыхали. Но Кампанеллу это не смущало. Она говорила, говорила, пока старикашка Альфонс Бородатый не заснул в кресле, а бледнолицый Митра Бенгальский не принял порошок от головной боли.
– Отдайте мне Матиуша, – сказала она под конец.
– Давайте проголосуем, – предложил кто-то.
– Хорошо, – согласились все.
– Минуточку, я совсем забыла… – умоляющим тоном сказала Кампанелла.
– Устроим перерыв, – предложил король Орест.
– Да, да. Надо выпить чаю.
