— Господа министры! — начал Матиуш и выпил воды, так как собирался говорить долго. — Мы решили, что управлять страной должен весь народ, чтобы весь народ мог сказать, что ему нужно. Но вы забыли, господа, что народ — это не только взрослые, но также и дети. У нас несколько миллионов детей, и они тоже должны управлять. Пусть будут два парламента: один — для взрослых, и там будут депутаты взрослых и министры взрослых, а другой — для детей, и там дети будут депутатами и министрами, Я король и взрослых, и детей, но если взрослые находят, что для них слишком маленький, пусть выберут себе взрослого короля, а я останусь королем детей.
Матиуш четыре раза пил воду и говорил очень долго, и министры поняли, что это не шутка, что сейчас дело идет не о шоколаде, не о коньках или качелях, а об очень важной реформе-
— Я знаю, что это трудно, — закончил Матиуш свою речь. — Все реформы трудны: Но надо начать. Если мне не удастся сделать все, как надо, мои реформы завершит мой сын или внук.
Министры склонили головы. Так долго и так умно Матиуш никогда еще не говорил. Это правда — дети тоже народ, следовательно, и имеют право управлять. Но как это сделать? Сумеют ли они, не слишком ли они глупые?
Сказать, что дети глупые, министры не могли, ведь Матиуш тоже был ребенком. Ну, что ж: надо будет попробовать.
Газету для детей учредить можно; Матиуш привез много золота, так что деньги есть. Но кто будет писать в эту газету?
— Журналист у меня уже есть. Министром будет Фелек.
Для Матиуша было очень важно доказать Фелеку, что он продолжает быть его другом, так как Фелек часто его поддразнивал и говорил:
— Господская милость до порога. На войне под пулями хорош был Фелек. А на балы, в театр или на море собирать ракушки — лучше Стасек и Еленка. Но в страну людоедов снова поехал Фелек, ведь там опасно, так что мамочка не отпустила Стасека и Еленку. Ну, что ж, ведь я сын простого взводного, а не господина капитана. Может быть, опять появится какая-нибудь опасность, и снова Фелек будет нужен.
Очень неприятно, если вас обвиняют в том, что вы слишком горды или, хуже того, неблагодарны.
И вот сейчас появилась возможность убедить Фелека, что он ошибается, что Матиуш помнит о нем не только в беде. Притом Фелек постоянно бегал с детьми, его видели на всех улицах, уж он-то хорошо знает, что нужно детям.
28
Бедный Матиуш! Он так хотел быть настоящим королем, так мечтал сам управлять, так хотел понять все. Его желание исполнилось. Но Матиуш не знал, сколько работы, сколько забот и огорчений падет на его голову.
Внутри страны все шло хорошо. Начали строить в лесах дома для детей, таким образом, строители, каменщики, столяры, печники, кровельщики, слесари и стекольщики получили работу и были довольны, потому что много зарабатывали. Работали кирпичные заводы, лесопильни, стекольные заводы, была выстроена специальная фабрика коньков, прибавились четыре большие фабрики конфет и шоколада. Были сделаны специальные клетки для диких зверей и вагоны для перевозки их по железной дороге; трудно и дорого было сделать вагон для слонов и верблюдов; специальный вагон надо было придумать для жирафа, у которого очень длинная шея. За городом садовники устроили зоологический сад. Были выстроены два больших дома, куда со всей страны депутаты должны были собираться на совещания, чтобы решать, как управлять, какие издавать законы.
Одно здание парламента было предназначено для взрослых депутатов, а другое — для детей. В детском парламенте все было устроено так же, как и у взрослых, только ручки у дверей были ниже, чтобы даже самые маленькие депутаты могли сами открывать двери; стулья были низкие, чтобы у детей ноги не болтались в воздухе, окна были ниже, чтобы дети могли смотреть на улицу, когда совещание будет не очень интересным.
Все были довольны — ремесленники и рабочие тем, что получили работу, фабриканты — что получили заказы, дети — что король о них думает. Дети читали свою газету, где каждый писал, что хотел, и те, которые не умели читать, теперь успешно учились, потому что хотели знать, что происходит, а также писать в свою газету.
Родители и учителя были довольны, что дети стали прилежнее. И драк в школах теперь было меньше, потому что каждый хотел, чтобы его любили, чтобы его выбрали в депутаты.
Теперь Матиуша любили не только войска, но почти все. Все удивлялись, как такой маленький король так быстро научился хорошо управлять. Народ не знал, сколько у Матиуша было забот. Хуже всего было то, что иностранные короли все больше и больше ему завидовали.
— Что он вообразил? — говорили они. — Мы уже давно управляем, а Матиуш хочет сразу быть первым. Не трудно быть добродетельным за чужой счет. Бум-Друм дал ему золото, и Матиуш распоряжается. И где это видано, чтобы белый король дружил с людоедами?
Обо всем этом Матиуш знал от своих шпионов, и министр иностранных дел предостерегал его, что может быть война. Матиуш очень не хотел войны. Не хотел отрываться от работы. Что бы тогда было? Ремесленники снова были бы отправлены на войну, и дома остались бы незаконченными. А Матиуш хотел, чтобы уже этим летом дети выехали в деревню, а осенью собрались оба парламента: взрослых и детей.
— Что же делать, чтобы не было войны? — спрашивал Матиуш, расхаживая большими шагами по кабинету, заложив за спину руки.
— Надо, чтобы иностранные короли поссорились между собой и чтобы самые сильные из них подружились с Матиушем.
— Ах, это было бы замечательно. Я думаю, что грустный король, тот, который играет на скрипке, мог бы с нами подружиться. Он мне говорил тогда, что вовсе не хотел со мной воевать, я его меньше всех побил, потому что он был в резерве, и он сам мне советовал, чтобы я ввел реформу для детей.
— Это очень важно, то, что вы говорите, ваше королевское величество, — сказал министр иностранных дел. — Да, он может с нами подружиться, но два других останутся навсегда нашими врагами.
— Почему? — спросил Матиуш.
— Один недоволен, что у нас будет управлять народ.
— Но это его не касается!
— Очень даже касается: ведь если об этом узнает его народ, он тоже захочет управлять, не захочет быть самым отсталым, не позволит ему всем распоряжаться. И у него будет революция.
— Ну, а другой?
— Другой? Гм, с ним можно договориться. Он злится на то, что дикие короли теперь любят нас больше, чем его. Раньше черные и желтые короли присылали ему подарки, а теперь присылают нам. Но с ним можно договориться, можно предложить ему, чтобы он дружил с желтыми королями, а мы будем дружить с черными.
— Хорошо, нужно будет попробовать. Я не хочу войны, — решительно сказал Матиуш.
В тот же вечер король Матиуш сел писать письмо грустному королю, который играл на скрипке.
Много писал Матиуш о своих реформах, просил совета, что делать дальше. Писал о том, сколько у него работы, как трудно быть королем. И просил, чтобы грустный король не огорчался, если кто-нибудь в парламенте крикнет: «Долой короля!», потому что этот человек ведь может быть чем-нибудь недоволен, например тем, что король не сделал чего-то, чего тому хотелось, но зато другие довольны.
Была уже поздняя ночь, когда Матиуш положил перо. Он вышел на балкон королевского дворца и долго смотрел на свою столицу. На улицах горели фонари, но в окнах домов было темно, все уже спали.
