Матиуш сел. А лорд Пакс спросил:
— Кто еще хочет взять слово?
Если бы даже кто-то из королей и хотел что-нибудь сказать, он не мог бы, так как все они не только были поражены происходящим, но даже язык у них одеревенел. Если бы они не были королями, я бы сказал прямо: «язык проглотили».
— Если никто выступить не желает, я прекращаю прения. Приступаем к голосованию. Кто за предложение короля Матиуша Первого Реформатора, пусть поднимает два пальца правой руки.
Короли подняли пальцы.
— Предложение Короля Матиуша Первого принято единогласно. Прошу занести это в протокол.
И тут опомнился молодой король. Вскочил:
— Прошу слова!
— Слово имеет молодой король.
— Я спрашиваю, следует ли называть Матиуша королем, если его лишили престола его же подданные, а королевство он потерял в последней войне? Лорд Пакс именует Матиуша королем и готов считать его во всем равным нам. Итак, я прошу решить, возможно ли, чтобы мы вместе с Матиушем обсуждали дальнейшую судьбу Матиуша! Матиуш наш пленник. Матиуш потерял королевство, которое…
— Ну и что ж такого? — прервал его король Борух. — Разве он один потерял государство и снова получил? Я тоже потерял государство и терпеливо ждал две тысячи лет.
Лорд Пакс нахмурился:
— Король Борух, я не давал вам слова. Не перебивайте, молодой король еще не кончил. Слово имеет молодой король.
— Матиуш наш пленник, говорю я. Он должен понести наказание за то, что убежал, может быть, более легкое, так как явился добровольно, В конце концов, Матиуш сдался потому, что знал, что его все равно поймают.
— Ваше величество кончили? — спросил лорд Пакс.
— Кончил.
— Прошу слова, — сказал Матиуш.
— Слово имеет король Матиуш Реформатор, — объявил Пакс.
— Молодой король лжет, — сказал Матиуш.
— Короны меня лишила горсточка изменников, а не весь народ. Тридцать трусов, которые испугались одной дурацкой бомбы, не могут короля лишить престола. В конце концов, один из них бросился мне в ноги, просил прощенья и снова называл королем. А ваша полиция так глупа, что я мог скрываться еще сто лет. Я кончил.
— Кто еще хочет выступить? — спросил лорд Пакс.
— Я, — сказал Матиуш.
— Слово имеет король Матиуш Первый Реформатор.
— Предлагаю перенести заседание на завтра. Короли должны подумать, посоветоваться. Так сразу ответить они не могут.
— Да, да, перенести! Перенести на завтра!
Короли вскочили с мест. Все заговорили одновременно, беспорядок начался такой, что даже лорд Пакс ничего не мог сделать.
— Отложить, перенести, завтра, мы должны подумать, достаточно!
Лорд Пакс встал, ударил кулаком по столу и выпустил из трубки такой густой клуб дыма, что все затихли, продолжая стоять.
— Прошу садиться.
Стоят.
— Прошу садиться, — повторил Пакс, дрожащим от гнева голосом.
И тут Матиуш сел. А за ним сели и все остальные.
— Ставлю на голосование предложение короля Матиуша перенести заседание на завтра…
— На десять часов, — добавил Матиуш.
— На десять часов, — повторил лорд Пакс. — Кто за это предложение, прошу поднять руки.
Все подняли руки, кроме молодого короля и Бум-Друма.
— Кто против? — спросил лорд Пакс.
Все посмотрели на молодого короля.
— Кто воздержался?
— Я, — сказал молодой король. — Я против всех предложений, которые вносит Матиуш. Здесь заседание королей, а Матиуш не король. Прошу занести в протокол — votum separatum.
— Предложение короля Матиуша Реформатора прошло большинством голосов. Заседание переношу на завтра, на десять часов утра.
Пакс подал Матиушу на прощанье руку и сказал:
— Вашему величеству удалось овладеть положением.
К Матиушу подошел король Борух и хотел с ним поговорить, но Матиуш отвернулся. Матиуш больше всего не любил лгунов, он знал, что взрослые лгут, но чтобы так, не смущаясь, заявить, что ждал своей утраченной короны две тысячи лет, это уже совсем некрасиво. Ведь человек может прожить самое большее сто лет. А он: две тысячи…
11
Пошел Матиуш к морю, сел на камень, усталый и грустный. Он так намучился, так настрадался, — а зачем и ради кого? Одна Клю-Клю осталась ему верна; но Клю-Клю не знает, не понимает и даже не должна знать, что отбило у Матиуша охоту бороться и действовать. Не надо огорчать Клю-Клю. Пусть хоть она будет счастлива.
Но что это? Кто-то поет. Матиуш узнал голос грустного короля.
Когда Матиуш выходил из зала совещаний, грустный король стоял в коридоре и ждал. Матиуш прошел очень близко от него, сделав вид, что не узнал его. Матиуш не сердится на грустного короля, — в конце концов, ему все равно. Матиуш хочет, чтобы все быстрее кончилось. Он попросит Пакса, чтобы поскорее выслали его на необитаемый остров. Если его прабабка Сюзанна Добродетельная ушла в монастырь, почему он, король Матиуш, такой измученный и печальный, не может закончить свою бурную жизнь на необитаемом острове?
Матиуш не жалеет, что он сбежал. Он поедет как король, а не как заключенный, не как пленник, поедет спокойный, по собственной воле, так как незачем и не к кому возвращаться.
— Матиуш, ты позволишь мне тут присесть? — спросил грустный король.
— Я не имею права запретить, это не мой остров.
— Но ты первый здесь сел.
— Я могу подвинуться. Они долго сидели молча.
Грустный король достал из кармана горсть орехов и протянул Матиушу. Матиуш взял. Он стал грызть орехи, бросая скорлупу в море. Ему приятно было смотреть, как скорлупка, немного покружившись у берега, исчезала бесследно в белой пене набегавшей волны.
— Где ты живешь, Матиуш?
— Первую ночь я провел под миртовым деревом, вторую — под столом в зале заседаний.
— Хочешь еще орехов?
Матиуш сказал:
— Благодарю.
— Короли живут в отеле, а я нанял маленькую каморку в рыбацкой хижине. Там две кровати. И очень чисто.
Матиуш усмехнулся, ему вспомнилась тюрьма с ее пауками и клопами.
— Я ничего не мог сделать, — сказал грустный король как бы про себя. — Мне не разрешили даже
