Саша-Аркаша даже специальную беседу провёл в отряде насчёт всего такого. И тут неожиданно выяснилось, что Коля, ну, в общем… кровать у него мятая, подушка не на месте, в тумбочке беспорядок.
Кто-то сказал в отряде, что, может быть, няньку определить к нему?
Опять оскорбили. Чуть ли не всем отрядом!
Но заступился Гриша, и Митя заступился, и даже Леванёнок перестал дуться и тоже заступился. Никаких больше обид. Леванёнок очень добрый. Он тоже называет себя рыцарем. Только печальным. Есть такие, оказывается, печальные рыцари.
Гриша, Митя и Леванёнок сказали, что Коля учтёт критику. Критика для того и существует, чтобы помогать людям, а не смеяться. Когда смеются — это уже фельетон.
Коля испугался и быстро сказал, что он критика, а не фельетон. Забарабанился на барабане и перестал смотреть за собой, за кроватью, подушкой и тумбочкой.
Но всё равно очень неприятно было.
Мада что-то поняла из этого разговора. Она уже выучила целые русские фразы, которые первый отряд кричит хором, когда приветствует другой отряд:
— Болгария! Болгария! Красивая страна!
— Наш лучший друг — фабрика «Умелых рук»!
Или первый отряд иногда говорит первому отряду, то есть самому себе:
— Храбрецы!
— Удальцы!
— Чемпионы!
Не очень скромно. Зато для души радостно! Идёшь и веришь во всё это.
Недавно Коля сумел объяснить Маде, что если она не хочет няньку казнить, то можно няньке приказывать: «Смирно, нянька!»
А если нянька всё равно будет допекать, то можно крикнуть и такое:
— Как дам по башке, так… — Но Коля не смог придумать, что же будет дальше. В отношении Светки тогда всё было понятно. А в отношении няньки придумать не смог.
Но достаточно и этого, решил Коля. Без объяснения, что будет дальше.
А если договориться с Сашей-АркашеЙ, чтобы он скомандовал: «Раз! Два!»?
Отряд крикнет: «Три! Четыре!» — и потом хором что-нибудь про няньку. Леванёнок придумает или Вадим.
А может быть, нельзя так смеяться? Может быть, надо критикой, а не фельетоном? Ведь он решил стать рыцарем… А рыцарь, он вроде перед всеми женщинами рыцарь. И перед нянькой и даже перед Светкой и Алёнкой. Куда больше, если перед Светкой и Алёнкой. Но Первыш постарается, когда приедет. Правда, на нём не будет бархатных штанов…
Открылся Турград. Объявила на общем построении дружины Людмила Фёдоровна.
Но первый отряд об этом знал. Ещё с вечера. Нина сказала: она ведь заместитель начальника. Она всё знает про Турград — когда, что.
Сразу после завтрака отряды друг за другом должны пройти через Турград. Научиться всему тому, что необходимо знать в походе, когда отправятся в горы.
Коля бывал уже в походах — в Измайлове. Но Измайлово. — не горы. Измайлово — это сел на метро и приехал. Стыдно здесь рассказывать.
Умеет руками ноги доставать и делать вдох и выдох.
Слабое утешение.
Беспокоился ещё и Леванёнок: он толстый. Может быть, беспокоился в отношении рыцарства тоже?
Коля его понимает. Сам за себя беспокоится.
Ведь там, говорят, надо палатку ставить, узлы какие-то вязать, по канатной дороге через речку переправляться.
И ещё Нина сказала, что надо будет выучить всё про солевой режим человека в походе. Потому что из человека уходит соль.
Теряет он её в походе.
И начинается солевой голод: это значит, пить хочется. Л пить нельзя. Надо съесть или хлеб с солью или просто щепотку соли. Уничтожить солевой голод.
И ещё Нина сказала, надо выучить топографические знаки. Нина даже показала эти знаки, нарисовала на земле палочкой.
Два маленьких треугольника (∆∆) — скалы. Короткие чёрточки, похожие на кавычки (',''), — луга.
Кружочек с точкой посредине и хвостом, похожий на головастика, — родник. Тонкая палочка с усиками — указатель дорог.
Митя и Гриша будут штурмовать Турград с горном и барабаном, потому что отряд выходит в полной форме. А Вадим — с отрядным флажком.
Во время завтрака Коля постарался съесть щепотку соли, чтобы не случился солевой голод. Хотя бы этого избежать.
Взял щепотку и высыпал на язык.
Попробовал глотнуть. Не получилось: соль прилипла к языку и не глоталась. Опять попробовал — не глотается. На глазах даже слёзы выступили.
Горько до невозможности!
Члены дежурного отряда по кухне смотрят на Колю. Подавился, может быть?
Подбегают с чайником и наливают в стакан чаю.
— Пей! — кричат. — Пей, если подавился!
Коля начал пить. А чай сладкий. Совсем во рту всё перепуталось.
Саша-Аркаша подошёл, тоже смотрит на Колю. Тогда Коля добрался с духом и проглотил сладкий чай с солью.
Саша-Аркаша спрашивает:
— Ты что?
А Коля и разговаривать не может.
Саша-Аркаша опять спрашивает:
— Ты что? Заболел?
Коля испугался и сказал хрипло, как мог:
— Чай пью.
Саша-Аркаша вроде бы поверил, отошёл от стола. А Мада улыбается. Сидит рядом. Она, конечно, поняла, что Коля сладкий чай с солью пьёт. Но промолчала. Молодец.
Коля решил и ей дать щепотку соли. Показал, чтобы открыла рот. Насыпал соли на язык. Мада попробовала проглотить. С ней случилось всё то же самое, что случилось и с ним. Проглотить не смогла, и на глазах выступили слёзы.
Коля теперь знал, что делать: протянул стакан с чаем.
Но тут опять подошёл к столу Саша-Аркаша. Никак он не мог понять, что сегодня происходит с Колей и Мадой.
А Коля говорит Саше-Аркаше:
— Это она чай пьёт.
И Мада кивнула — да, чай пьёт она. Слово «чай» выучила, понимает. И вообще теперь отряд говорит по-арабски, а Мада по-русски.
Когда Саша-Аркаша отошёл, Мада улыбнулась совсем дружески. Она не знала, для чего надо глотать соль. Но во имя дружбы глотнула.
После завтрака отряды строились, чтобы идти, в Турград. Первый отряд идёт первым, так сказала Людмила Фёдоровна.
Все ребята были одеты в походные костюмы — куртки, длинные брюки и кеды.
