— Она мне надоела, и я её продал зрителям.
— А деньги где? — сейчас же спросил Тема Новиков.
— Проел небось! — выкрикнул голодный Барышев.
— У меня их отняли, — очень грустно ответил Игорь.
— Кто?
— Бандиты. Во второй серии, когда я должен был одного из них убить.
Сигаев тут же начал показывать локоть: вот… его ранили прямо сюда… Пулей или ножом… Болит очень… Выступать он тоже не может.
— А у меня что, — закричал Вася Филёнкин, — ноги железные, что ли? Кривые совсем. И неизвестно, когда теперь выпрямятся.
Коля Мухин, Данилин и Завитков подумали: как хорошо, что они вовремя пересели с лошадей на обыкновенные стулья. А ведь на этих стульях можно постепенно спрыгнуть с экрана — ив зал… к зрителям…
И спрятаться среди них. От бандитов и от всех ковбоев.
А Вася Филёнкин не успокаивался, кричал:
— И песку полный рот у меня… Вот! — И Вася начал выплёвывать песок. — Вот! Вот! И сигары я больше курить не могу — тошнит!
— И меня… — сказал мрачный Сигаев. — Тошнит. И денег нет, чтобы обратиться там к врачу. А я раненый. И вообще не известно, где там врач!
— А скоро будут новый фильм про ковбоев показывать, — сказал Тёма. — Я слышал.
— Иди ты отсюдова! — закричали в гневе ребя-
та. — Натерпелись! Хватит!
* * *
Киногерой уехал на такси, и как его теперь найдёшь, чтобы заставить вернуться на экран?
Ребята бегали, искали. Но результатов пока никаких — Ковбой не обнаружен. Он, очевидно, тоже не желает больше этой ковбойской жизни. Решил — хватит с него. Правда, ребята видели в городе одного водителя такси: весёлый такой, очень похож на Ковбоя. Но попробуй докажи! Носит форменную фуражку, лысины не видно.
Так что никаких доказательств. Как говорится, концы в воду.
…Вскоре фильм о приключениях Ковбоя с экранов сняли. Пропал не только Ковбой, но начали пропадать и другие герои, все его друзья. Один за одним.
Неужели он их всех переманивает работать водителями такси?
…А Тёма Новиков получил денежный перевод по почте на один рубль. От кого?
Обратного адреса не было.
МИР, АНТИМИР И ОДНА ПАРИКМАХЕРСКАЯ
1500 кор. X 70 шт. = 105 ООО
Я все продумал, — сказал Гунн. Он был самым старшим.
Его окружили остальные ребята, слушали. Девочка с косичками, концы которых были защёлкнуты пряжками «гусиные лапки», мальчик с вечно развязанными шнурками и ещё двое в летних шапках с пластмассовыми прозрачными козырьками. У одного пластмассовый козырёк зелёного цвета, у другого — жёлтого.
— Мы поднимемся на этой ракете. Улетим!
— Как — улетим? Куда? — удивился мальчик с вечно развязанными шнурками в ботинках.
— В космос.
— В настоящий? — удивилась и девочка.
— Я же говорю, что всё продумал. — При этих словах Гунн осмотрелся: никто не подслушивает? Ребята стояли на Выставке Достижений Народного Хозяйства, недалеко от павильона «Космос», где для широкого обозрения демонстрировалась настоящая космическая ракета.
— У меня план, — сказал Гунн.
— Но ведь ракета на выставке. Как её отсюда забрать? — усомнился паренёк в шапке с зелёным козырьком.
— Ну и что? Улетим и прилетим.
— Опять на выставку?
— Конечно. Улетим вечером, а утром — на месте.
Ребята недоверчиво замолчали.
— Вы мне не верите? Смотрите! — И Гунн протянул листок. На листке было написано:
— Что значит, «твёрдое топливо «X»?
— Секрет. Объявлю потом.
— «Одна пач. хрус.» — что это? — спросил мальчик со шнурками.
— Одна пачка хрустящего хлеба.
— А «пять я.»?
— Пять яиц.
— А «десять и.»? — спросила девочка.
— Десять ирисок.
— Десять? Так мало?
— Багаж лимитирован.
— А «тет. в клет.»? Тётка какая-нибудь?
— Тетрадь в клеточку. Неужели не понятно? Теперь вопрос: каждый знает свой вес?
— Я не знаю, — сказал паренёк с зелёным козырьком.
— И я не знаю, — сказала девочка.
— Тридцать пять килограммов, — доложил с жёлтым козырьком. — В лагере в прошлом году взвешивали.
— Натощак? — строго спросил Гунн. Он уже входил в роль командира.
— Забыл.
— Перевесишься. Понял? Надо натощак. Все слышали?
Он отобрал листок и написал ещё один параграф: «Жив. вес экип.». Живой вес экипажа, значит.
— А где взвешиваться?
— Кто где хочет.
— Я в баню схожу, — решил паренёк в шапке с зелёным козырьком. — Взвешусь в шапке, потому что всегда хожу в этой шапке.
— И я в шапке, — сказал другой паренёк. — Когда буду перевешиваться.
— А я боюсь, — вдруг признался мальчик со шнурками.
— Взвешиваться?
— Лететь.
— А ещё физиком хотел быть.
— Хотел.
