узнали, что Люк и Димка мастерят лестницу, выше которой не будет в посёлке. И нужна эта лестница для того, чтобы взобраться на сосну-мачту.
Со дня на день лестница увеличивалась и лезла через двор.
Когда кончилась конура, Люк распорядился:
— Разберём носилки.
Носилки разобрали, и лестница полезла дальше.
Когда кончились носилки, Люк распорядился:
— Разберём тележку.
Тележку разобрали, и опять друзья взялись за молотки, пилу и гвозди.
Лестница уже перелезла через кучу песка, через поваленное дерево, через крышку подземного колодца и перегородила двор.
Она путалась у жильцов под ногами, а шофёр Николай чуть не раздавил её грузовиком.
Трофим Спиридонович взглянул на лестницу, прикинул размер сосны и сказал:
— Ну что? Опять дух вон?
— Нет, — ответил Люк. — Ещё табуретка есть!
Но закончить лестницу было не суждено: не хватило всё-таки стройматериала.
Люк и Димка даже обрадовались. Втайне решили бросить затею с лестницей, потому что поднять её с земли не было никакой возможности: лестница угрожающе изгибалась, громко скрипела, трещала.
Но Трофим Спиридонович каждый раз донимал друзей вопросами:
— Ну что? Когда на мачту полезете?
— Мы не полезем, — сказал однажды Люк. — Лестницу поднять нечем.
— Понимаю, — сказал Трофим Спиридонович. — Хорошо бы лебёдку.
— Да, да! Лебёдку! — обрадованно воскликнули Димка и Люк.
Они хотели, чтобы Трофим Спиридонович оставил их в покое.
Но Трофим Спиридонович не оставлял их в покое.
— Мы вам поможем. Все жильцы выйдут, помогут.
— Она короткая ещё, до верхушки не достанет, — отговаривались Люк и Димка.
— Не беда. Всё равно большая. В посёлке другой такой не сыщешь. Надо попробовать поднять, примерить. А вдруг и до верхушки достанет? Эй, Николай! Иди подсоби рабочему классу! И ты, Авдотья, и ещё кто там в доме есть, пускай все идут!
Жильцы пришли. Подхватили лестницу, самую большую в посёлке, попытались поднять.
Лестница изогнулась, заскрипела, затрещала.
Вот-вот переломится надвое.
Бросили тогда жильцы лестницу.
Так и осталась она на месте, длинная и бесполезная.
Только Трофим Спиридонович не ушёл. Достал папироску и сказал Димке и Люку:
— Вы — что Кузьмич. Был у меня земляк…
— Он тоже лестницу строил? — спросил Люк.
— Нет, не лестницу.
— Может, конуру? — спросил Димка.
— Нет, и не конуру. Служил он капитаном на речном катере. И был тот катер с обыкновенным, нормальным гудком. А Кузьмичу этого мало. Захотел он раздобыть гудок, чтоб самый большой и самый голосистый на всю реку. — Трофим Спиридонович зажёг спичку и прикурил папироску. — Ну и вот, раздобыл он такой гудок. Приладил на катер. Развёл пары и собрался в путь. На прощание приказал погудеть и отчаливать. Погудел катер басом, погудел на всю реку, но не отчалил.
— Почему? — удивился Люк.
— Весь пар в гудок вышел, вот почему.
— Дух вон! — сказал Димка.
— Именно, — кивнул Трофим Спиридонович.
Петька и его, Петькина, жизнь
Петька мог подумать о чём угодно, но только не об этом.
Ну, будет неприятный разговор с классной руководительницей Серафимой Дмитриевной. Ну, отведут к директору. Ну, вызовут в школу мать и расскажут про него — такой-сякой…
Это всё понятно. Это всё нормально.
Драка была?
Была.
Значит, теперь должны быть меры.
Правда, особой драки не было. Дал Женьке по шее. У Женьки царапина на лбу. Здоровая царапина. Вещественное доказательство.
Серафима Дмитриевна сказала Петьке, что его просит к себе директор школы.
Директор школы был новый, совсем молодой.
Петька видел его один раз. Теперь должен был увидеть второй раз.
Неприятная встреча. Но ничего не поделаешь — надо встречаться. У Женьки на лбу вещественное доказательство.
Петька стоял перед директором. Он мог подумать о чём угодно, но только не об этом.
Директор протянул Петьке тетрадь:
— Возьми.
Петька взял.
— Я человек новый. Многих ребят ещё не знаю. Тебя тоже не знаю.
Петька молчал, смотрел на директора.
— Так вот. В этой тетради напишешь, как ты дошёл до жизни такой.
— Какой жизни? — испугался Петька.
— Избил товарища. Товарищ слабее тебя, а ты его избил.
— А много писать? Сколько страниц?
— Дело серьёзное… Страницы четыре.
— Может, лучше мать привести? — осторожно спросил Петька.
— А зачем мать приводить? Дрался ты, а не она. (Петька кивнул — верно. Дрался он, а не она.) С тобой и разговаривать. А для этого надо узнать, что ты за человек.
Петька в растерянности смотрел на директора.
— Где родился — писать?
— Напиши.
— А когда родился — писать?
— Напиши.
— И фамилию?
— И фамилию.
— А ещё что?
— Я же тебе сказал — как ты дошёл до жизни такой.
— А сколько дней писать?
— Сколько дней?.. До семнадцатого числа. Это значит — четыре дня. Семнадцатого мы проведём в классе собрание.
— Родительское? — с надеждой спросил Петька. — Мне присутствовать не надо?
— Зачем родительское — соберём учеников, послушаем, что они скажут. Тебе есть смысл присутствовать. Вдруг кто и заступится.
