— Да,— кивнула Людмила Фёдоровна.— Временно исполняющий обязанности.
Коля подумал, что в Турграде Нина не очень-то кричит, командует. Но, очевидно, ей хотелось, чтобы про неё так думали, что она кричит и командует. Может быть, ей даже казалось, что именно в эти минуты жизни она улучшается.
Но это не так. И Коля может подтвердить.
— Леванёнка в Турград, — предложил Вадим.
— Не возражаю, — согласилась Людмила Фёдоровна. — Он возмужал, окреп.
Коля очень обрадовался, что Леванёнка могу назначить в Турград. Всё как с Ревякиным: вначале кусался, а потом висел в газете чемпионом.
И Леванёнок теперь будет заместителем Дмитрия Михайловича. Пускай даже таким странным как «врио».
Коля спросил у Людмилы Фёдоровны:
— А в газете про это сообщат?
— Сообщат.
— С портретом?
— Да. С портретом.
У Леванёнка недавно был день рождения, и Саша-Аркаша прибил над его кроватью расписание — сон, еда, сон, еда. А перед строем отряда Леванёнку надели медаль: плитку шоколада на ленте. И даже сфотографировали. Пусть эту фотографию и поместят в следующей стенгазете. Всё равно что Ревякин с «Олимпийской Снежинкой».
Теперь на репетициях вместо Нины пела Мада. Она давно уже выучила песню.
Мада становилась рядом с Ниной и пела. А Нина только открывала рот, экономила голос.
Песню о здоровье репетировали несколько дней.
Мада очень старалась. Под конец тоже едва не потеряла голос и начала путать вдох с выдохом.
А колокол голоса не терял. Иногда, правда, колокол забирала на кухню тётя Глафира. Но потом снова возвращала.
Коля опять бегал к Наталии Ивановне, спрашивал про мальчишку, у которого рука в гипсе.
Нет. Его ещё не выписали из больницы из Гурзуфа. Коля хотел сказать Наталии Ивановне, что этого мальчишку надо выписать из больницы, потому что он ракетчик и у него ракета. И не простая, а с двумя парашютами.
Хотел сказать, но не сказал, а ушёл. Даже убежал: в лечебнице происходил осмотр зубов. Всю дружину будут осматривать. Весь Прибрежный лагерь. Повально. И вообще пришёл узнать про ракетчика, а попал к зубному врачу. Смешно!
И Коля припустился бежать — только его и видели!
* * *
В день праздника весь Прибрежный лагерь поднялся рано.
Раздвинулись стеклянные стены: пускай ветер приносит море, запах его. Замелькали щётки, поло тенца, гребешки, всякие нарядные ленточки-тесёмки, пряжки-пуговички. Застучали по лестницам парадные ботинки и туфли.
Гришин барабан на ночь был закрыт тряпкой, чтобы барабан не потерял своего голоса: с барабанами тоже такое бывает, как с певицами-солистками.
Митя начистил горн, и он стоял на тумбочке сверкающий.
Девочки нагладили кофточки и повесили их на палочках-плечиках, чтобы не помялись к утру. Этих белых кофточек висело очень много во всех отрядах. И белых рубашек висело очень много. И вымпелы для горнов и барабанов были отглажены, и отрядные флажки, и синие пилотки. И, конечно, тирольки и белые парадные юбки.
Нина попробовала голос — всё в порядке. Саша-Аркаша успокоился. И с барабаном всё было в по рядке. И с колоколом. Колокол даже не пробовали: в нём не сомневались.
Но главное всё-таки Нина, и тут успокоился весь отряд.
Коля опять хотел сказать про хорошую нервную почву, но в это самое мгновение его отозвал в сто рону Леванёнок и, радостный, сообщил: он теперь не «врио», а настоящий заместитель, постоянный. Дмитрий Михайлович утвердил его в этой должности.
Вот и Леванёнок улучшился. А Коля, наверное,всё ещё не очень. Потому что никто никуда не назначает и ничего такого не говорит.
Только если Мада скажет? Шахиня из сказки.
Ну, а если и она не скажет, остаётся водопроводчик в Москве…
Отряды готовились к исполнению песен. Проверяли свою музыкальную часть и солистов.
Третий отряд устраивал инсценированную песню-шутку. Им понадобилась для этого змея. И они сделали её из шланга. А седьмому отряду понадобилась для конкурса сумка почтальона. Достали. А кому-то понадобился петух. Совсем настоящий, не глиняный. Достали и совсем настоящего.
В день праздника было ещё назначено соревнование ракетчиков. Объявил пресс-центр. Выпустил специальный бюллетень. Были нарисованы ракеты и самолёты. Не хватало только грузовика, стрекозы и улитки, чтобы знать, кто из ракетчиков после соревнований на чём окажется…
Хлоп! И взорвалась ракета в воздухе. На куски!
Вот тебе и улитка.
Будет и мальчишка, у которого рука в гипсе. Он, конечно, попросит в Гурзуфе, в больнице, чтобы его отпустили на соревнования. А если его не отпустят, он, конечно, убежит.
Гурзуф рядом с лагерем. Убежать и прибежать обратно ничего не стоит. Болел, болел — убежал в лагерь и снова вернулся в больницу, чтобы доболеть.
Это в классе один болел, болел, потом пришёл в школу, немного поучился и опять остался дома, по тому что недоболел. Так и в записке было написано, которую прислала его мама Тамаре Григорьевне, что сын болел и что сын недоболел.
А мальчишка с гипсом — он что, не сын? Он тоже чей-нибудь сын! Он тоже вправе доболеть потом, когда ему надо.
Судьи скомандуют: «Ракета номер восемь, на старт!»
Коля поможет мальчишке вставить в ракету двигатель, потом надеть ракету на стержень, расправить картонные рули.
Заработает двигатель, и ракета устремится со старта в небо. И не может случиться такого, чтобы авария, чтобы двигатель выбило или стропы у парашюта запутались. Это раньше аварии случались у мальчишки из Хабаровска, а теперь они не случаются: не напрасно на ракете стоит номер 8. Он уже научился их строить.
Коля в этом уверен.
И все будут смотреть на ракету, весь лагерь Прибрежный. Даже кит высунется из воды.
Приехали из путешествия по Крыму все другие аравийские дети. Они тоже будут выступать на фе стивале — петь свои песни.
Мада с утра убежала к ним. Ей, конечно, не терпелось узнать, как они жили там, в других городах Крыма, что видели.
Если бы не заболела, она бы добилась того, чтобы поехать в Севастополь или в Керчь и всё посмо треть.
Она говорила, и Коля ей верил. Она теперь стала такой. Но ей казалось, что всегда была смелой и решительной.
А это потому, что улучшилась. И сама не заметила. А со стороны заметно.
И даже водопроводчика спрашивать не надо.
Коля сидел на плоской крыше один. Смотрел, как весь лагерь бегает, приятно суетится, наряжается. Коля думал про то, чтобы скорее вернулась Мада. Чтобы не сидеть одному, да ещё в день праздника.
И барабанить не хочется. И на море смотреть, и на горы.
