этому делу.
– Понятно, – почесал затылок Крайнев, – а кроме этих двоих, какой был на яхте экипаж?
– Еще два человека. Яхточка эта представляет собой весьма небольшое суденышко.
– А где же они сейчас, эти двое? – продолжал свои расспросы Владимир Степанович.
– По словам следователя, они провели три дня в доме отдыха для моряков. За это время с них сняли показания и после довольно сильного нажима из Хельсинки отправили домой.
– Так они еще и финны оказались? – поднял брови Владимир Степанович. – Я всегда говорил, что огульная демократия до добра не доведет. И вот вам наглядный пример. Экипаж финский, капитан – женщина, а гибнет, как всегда, наш человек.
Хромов удрученно развел руками.
– Тут я ничего не могу сказать. Но, исходя из современного положения дел, ей сейчас явно не до скоропалительного знакомства с прибывшим из Москвы переводчиком.
– Ну-ну, брат, тут ты, пожалуй, ошибаешься, – заулыбался Крайнев, – может быть, в этом-то как раз и все дело.
– Не совсем понял Вашу мысль, – подался к нему майор.
– Ты вот сам представь сейчас ее состояние. Живет она здесь одна, проблемы всяческие, муж по- дурацки погиб и даже поделиться своими бедами не с кем. Ведь по-русски она, наверное, не очень?..
– Не очень, – утвердительно кивнул Хромов, – но как-то изъясняется.
– Вот я и говорю, – продолжил свои рассуждения Владимир Степанович. – Приходит вот она вчера в музей, чтобы малость развеяться и, возможно, по чистой случайности обращается к кому-либо из персонала на одном из европейских, уж не знаю какой там в Дании используют, языков. Мимо случайно проходит наш «Толмач», который, видя, что музейный работник не очень «петрит» по-иностранному, помогает этой самой Элизе преодолеть языковой барьер. Ну и далее, слово за слово, у нее появилась возможность кому-то излить душу и т.д. и т.п. Ведь сам посуди, в музей янтаря они ведь пришли порознь?
Хромов утвердительно качнул головой.
– Вот! И насколько нам известно, они расстались, даже не заходя к ней в номер?
– Все так.
– Да неужели ты сам, повстречав в незнакомом городе старого приятеля или приятельницу, не пригласишь его или ее хотя бы на чашку кофе? А они расстаются прямо на ступеньках и расходятся в разные стороны, даже не оглянувшись друг на друга. И кстати, подскажите мне, как именно они попрощались.
– Обычным рукопожатием, как коллеги по работе, – пробурчал из угла комнаты мужчина в полосатой футболке.
– Значит так, – подвел итог обсуждению Владимир Степанович, – датчанка эта залетная скорее всего случайный эпизод, некий нонсенс, не более. Полагаю, что силы и время на нее тратить сейчас неразумно. Ты, майор, завтра выбери время, навести этого Егорова и намекни ему, что если в ее деле нет эпизодов, напрямую уличающих эту самую Лизу в организации или осуществлении преступного деяния, то пусть она отсюда потихонечку и отваливает. Так это, кажется, на флотском наречии называется.
Он насупился и зашелестел папиросной пачкой:
– У нас тут и без датчанских баб голова кругом идет!
Раскурив у окна папиросу, Крайнев вновь повернулся к собравшимся оперативникам:
– Так, а что у нас на аптечном фронте происходит?
Капитан Стрекалов медленно поднялся со своего места:
– Несмотря на лето, – начал он, – народу в городе болеет предостаточно! Вызовов врачей на дом тоже хватает. Проводим перепись всех зарегистрированных за последние двое суток больных, которым медицинскими работниками были выписаны рецепты на лекарства. Заранее должен предупредить, что работа предстоит крайне масштабная и кропотливая. Тем более что ни оперативного состава, ни автотранспорта не хватает.
Выслушав его доклад, Крайнев стал по очереди опрашивать участвующих в проверке паспортного режима оперативников. Результаты, по всей видимости, его явно не удовлетворили.
– Работу эту, конечно, надо продолжать, – сказал он, выслушав всех задействованных в операции, но мы с вами явно что-то упустили и пытаемся с завязанными глазами поймать кошку в темной комнате. И, пожалуйста, не надо «вала», торопливость нам сейчас ни к чему. Мы уже знаем точно, «Толмач» здесь и, видимо не догадываясь о нашем к нему интересе, прятаться явно не собирается. Да и кстати, не доверяйте, ради Бога, тем лицам, которые будут говорить вам об отсутствии в их домах и квартирах незарегистрированных поселенцев. Сорокин может находиться и в загородном доме, и в гараже, и просто- напросто в совершенно невзрачной строительной будке, стоящей у обочины. Прочесывайте все подряд. Обращайте внимание на каждую мелочь. Опрашивайте соседей, дворников, участковых. «Толмач» ведь не невидимка! Он ест, пьет, передвигается по городу. Он оставляет следы. И мы обязаны их найти!
Крайнев поднялся и с хрустом размял руки:
– До завтра все свободны, – громко произнес он. Потом помолчал и голосом артиста Броневого в «Семнадцати мгновениях весны» добавил: – А Вас, Хромов, прошу остаться.
Руководивший поисками подполковник начинал и заканчивал каждый рабочий день, просматривая фотографии, сделанные Юрием в мае.
«Ну где же это он прячется? – напряженно размышлял он. – Ведь акваланг не иголка, его в карман не спрячешь. Кроме того, его же надо заряжать. Значит у нашего милейшего Юрия Александровича есть не только пристанище, где он обитает, у него есть и возможность закачивать там воздух в баллоны своего акваланга. Но где же все это можно совместить, в каком месте? Ни у одного стационарного или передвижного компрессора, предназначенного для зарядки аквалангов, «Толмач» не появлялся. Даже если
