Он быстро перелистал материалы, присланные из режимного отдела НПО «Атом».
– А-а, вот оно что, – нашел он наконец нужную страницу.
Там было написано: «8 июля 1985 года переводчик Сорокин был направлен на работу по специальности в Центр атомных исследований «Тажура», Ливия. По контракту, заключенному между объединением «Изотоп» и Ливийским министерством атомной энергии СНЛАД, он отработал девять месяцев, и по просьбе арабской стороны его командировка была продлена еще на шесть месяцев. Дважды Ю.А. Сорокин отмечался в приказах по советской дирекции объекта, награжден ценным подарком. Нарушений производственной дисциплины за все время пребывания в Ливии у него, по линии КГБ, не отмечено».
– Так, теперь ясно, откуда у него импортный телевизор с видиком, – решил для себя Крайнев и продолжил чтение:
«Неоднократно отмечалось неадекватное отношение Ю.А. Сорокина как старшего в группе переводчиков к прибывшей на объект 12.02.86 переводчице Королевой С.Л.».
– Ну и напишут же наши крючкотворы, – взъярился Владимир Степанович, – сиди тут сейчас и гадай, что там у них произошло. То ли он ее гонял за леность и безграмотность либо влюбился в эту девицу до беспамятства и ревновал потом к каждому столбу. А кстати, как там у него вообще со слабым полом?
Подполковник еще минут десять копался в устилающих весь стол бумагах, но результат его, видимо, не удовлетворил.
– После возвращения из Ливии ни одного серьезного романа, – резюмировал он вскоре, – да что там романа, ни одной интрижки не завел на службе. И до сих пор не женат! Странно это все.
Он взял со стола большой конверт из плотной желтоватой бумаги и вытряс из него два десятка разнокалиберных фотографий, на которых «Толмач» был запечатлен в разные годы своей жизни и в разных житейских ситуациях. Часть этих фотографий была получена с места последней работы Сорокина и из паспортного стола 43-го отделения милиции, выдавшего в свое время «Толмачу» паспорт. Но основная часть их была сделана только накануне специально направленными для этого профессионалами. Пользуясь замаскированными камерами, они запечатлели старшего переводчика при выходе из дома, по дороге на работу, в институтской библиотеке и даже в продовольственном магазине. Крайнев скрупулезно перебрал все фотографии, внимательно вглядываясь в выражение Юриного лица.
– Нормальный парень, можно даже сказать красивый, – удивился он, – почему же до сих пор не женат?
Тут ни с того ни с сего ему пришла на память поговорка, гласившая, что в двадцать лет силы нет и не будет, в тридцать лет ума нет и не будет, в сорок лет жены нет и не будет. Крайнев принялся складывать фотоотпечатки в конверт, и в это время резко «гукнул» зуммер «секретки». Отбросив конверт, подполковник поднял трубку.
– Крайнев слушает, номер 105—14. – Он прижал трубку к уху плечом и взял толстый чешский карандаш.
– Ваш заказ идет под литерой «К», – услышал он, – любые формы записи запрещены. Слушайте внимательно! Воинская часть за номером 28103 формально относится к войскам ПВО, но на самом деле является разведцентром Главного разведывательного управления Российской армии. Воинская часть 45603 относится к Военно-морскому флоту и является Генштабом ВМФ России. Вы все поняли? – донеслось из трубки до Крайнева.
– Так точно, – ответил изумленный этим сообщением подполковник и опустил трубку на рычаг. – Ничего себе! – пробормотал он, закуривая очередную, наверное уже десятую за этот вечер беломорину, – вот тебе, батенька, и стройбат. Генштаб ВМФ, полк ОСНАЗ ГРУ! Ну, Юрий Александрович, ну, скромняга, да ты, брат, оказывается, совсем не прост, ох не прост!
Владимир Степанович понял, что пришла пора несколько сбросить пар и не спеша обдумать создавшуюся ситуацию. Он закончил составление оперативного плана на завтра и, убрав документы в сейф, отправился к себе на проспект Мира, продолжая анализировать на ходу полученную за последние несколько дней информацию.
6 АПРЕЛЯ 1992 г.
В этот день Владимир Степанович пригласил к себе своего заместителя с самого раннего утра. Они сели друг против друга за стол для совещаний и некоторое время молча готовились к разговору, выкладывая на него свои рабочие материалы.
– Ну-с, Илья Федорович, – начал подполковник, – какова же у нас диспозиция?
Хромов взял лежащую у него сверху справку и откашлялся.
– Я, пожалуй, начну с архивных материалов на старшего Сорокина, если Вы, конечно, не возражаете?
Владимир Степанович кивнул и открыл свой ежедневник.
– В Красную Армию были призваны за весь период войны восемь Сорокиных Александров Ивановичей 1918 года рождения, – начал цитировать Хромов справку, присланную ему накануне из расположенного в Подольске Центрального архива Вооруженных Сил. Четверо из них погибли в боях. Еще двое всю войну несли службу на территории Советского Союза в Дальневосточном военном округе и никогда не выезжали за границу. Имеются также и двое других – Илья перекинул из пачки в пачку несколько листочков, – один закончил войну на Балканах и на территории Германии, а тем паче в Кенигсберге, не появлялся, а-а-а другой воевал в авиации, в бомбардировочной, – уточнил он, – и на полевых аэродромах Восточной Пруссии никогда не приземлялся.
Владимир Степанович удивленно поднял брови.
– Ну и?..
– Следовательно, – невозмутимо продолжил Хромов, – либо наш А.И. Сорокин родился не в 1918 году, либо он, будучи призванным на службу, каким-то образом изменил перед этим дату своего рождения.
– Час от часу не легче, – заерзал на стуле Владимир Степанович, – ну и семейка нам попалась!
– Мною был тут же послан второй запрос, – Хромов, поднял со стола второй лист. – Я запросил сведения обо всех Сорокиных, так или иначе участвовавших в штурме Кенигсберга.
