— Черт с тобой! Мне нужно, чтобы большое количество бритоголовых, при полной экипировке, в самом боевом настроении, двинули кости к Останкину. И устроили кавардак. Какой смогут. Чтобы никакого штурма, понял, никакого! В драку, если начнется, пусть не ввязываются. Их задача — грозить, нападать на самые слабые точки.
— Держать в напряжении, — рассудил Василий Иванович. — Я понял, понял… А что там у тебя в Останкине?
— Спецназ сидит между теми, кто наверху, и теми, кто подошел с улицы. Мало их там. Мало! Им продержаться надо.
— Понял. Что дашь?
— Твою мать.
— Не ругайся. — Завода был невозмутим. — Что дашь?
— Дам… Дам… Блин!
— Расстрелять Чубайса дашь?
— Не дам. Нельзя… Блин!
— Меня в парламент продвинешь?
— Елки-палки, не продвину! Что могу, сделаю, но не продвину. Нет у меня…
— Хорошо, что отказал. Я бы не поверил.
— Ну, хорошо, дам несколько мест в министерстве… Твоим людям. По твоей программе. Как ты говорил.
— Точно дашь?
— Точно дам! Но если ты не пошевелишься, то ни хрена не будет! Понял? Ни хрена!
— Уже пошли… — сказал Завода и повесил трубку.
— Кому бы еще позвонить? — Костя полистал распухшую от разных бумажек записную книжку.
Где-то наверху оглушительно грохнуло. Орлов втянул голову в плечи.
— Не, — покачал головой Кожевников. — Ничего страшного. До нас не дойдет.
— До нас-то, может, и не дойдет, а наверху жарко…
Управление теперь оборонялось по-серьезному. Впрочем, точно так же серьезно его и атаковали. Основной бой шел за баррикаду, не доехавшую до ограды здания десятка метров. ОЗГИ еще удерживала ее, но штурм не прекращался ни на минуту. Атаковавшие применили гранатомет, взорвали один из тракторов и разворотили часть баррикады. Горело все, что могло загореться, черный дым поднимался в небо, запах гари расползался в разные стороны.
Двигались колонной. Грузовики везли людей и боекомплект. Впереди шли по две легковые машины с мигалками.
Когда наперерез первому грузовику выскочила черная фигурка человека с наголо выбритым черепом, никто среагировать не успел. Колонна торопилась, шла быстро, стараясь успеть вовремя. Люди только- только начали отходить от драки у Управления.
Бутылка с бензином очертила дымную дугу и приземлилась на капот грузовика. Из легковушки, шедшей впереди, выскочили двое в форме и кинулись догонять бритоголового. Тот с резвостью зайца юркнул в подворотню. Водитель грузовика прыгнул на асфальт, на миг замер, потом кинулся в кабину вытаскивать огнетушитель.
Откуда-то сверху грохнул выстрел. Грузовик медленно и с достоинством осел на одно колесо.
— Все из машин! Занять оборону!
Люди с оружием заполнили улицу, ощетинились автоматными стволами.
Окна окружающих домов напряглись в ожидании стрельбы.
Но улица молчала.
Из подворотни вылетела порванная милицейская фуражка. В наступившей тишине звонко проскрипели петли капота. Водитель, наконец сбив пламя, смотрел на двигатель.
— Ну что там? — поинтересовался старший по колонне.
Водитель ответил односложно и понятно:
— Жопа…
Двумя кварталами дальше, за углом высотки, стояли двое. Довольно высокие. Бритые. Белые подтяжки поддерживали широкие штаны. На майках у обоих была нарисована белая пятерня в окружении полустертой и уже неразличимой надписи.
— Берцы жмут, — пожаловался один. — Давно не надевал… Елки…
— И мне, — грустно ответил второй. — И еще башка чешется.
— Ага. — Первый подслеповато прищурился вдоль улицы. — Когда каждый день брили, не так зуделось. Стоило только нормальную прическу заиметь, на тебе, брейся.
— И не говори. Как в рекламе. «Надо — значит, надо…» Ладно, давай распаковываться. Вроде завелись они, сейчас и до нас доберутся.
— Давай. — Первый поднял с земли длинную матерчатую сумку черного цвета. Прошелестела молния. На свет показалась массивная бандура РПГ. — Ты будешь стрелять. Я очки забыл. Смотри, не промажь. У нас с тобой выстрел только один…
— Да уж постараюсь. — Второй почесал затылок. — Вот ведь, ну не понимают люди намеков.
Он выглянул из-за угла и присмотрелся к надвигающейся автомобильной колонне.
К вечеру в Москве сложилось шаткое равновесие.
Бои у здания Управления ОЗГИ прекратились. Поле боя контролировали снайперы.
Малочисленная группа спецназа, захватившая основание телебашни, не предпринимала попыток прорваться на верхние этажи, опасаясь штурма снаружи. Изрядно потрепанная автоколонна все-таки дошла до Останкина, но вести бой оказалась не в состоянии. Основные силы мятежников не решались покидать своих позиций у Белого Дома.
Над городом садилось солнце. Окна домов щедро окрасились сверкающей кровью…
Глава 52
Когда на столе зазвонил телефон, полковник Леонтьев трубку взял не сразу. Он достаточно долго рассматривал аппарат, словно пытаясь понять, где же прячется та угроза, что слышалась в непрерывном трезвоне. Не ответить на вызов он не мог. Телефон был, что называется, «прямой», однако и поднимать трубку резко не хотелось. После нескольких невнятных приказов, поступивших из МВД за последние несколько часов, ждать разумной реакции от руководства было нелепо.
Леонтьев покосился на офицеров, которые, сгрудившись у телевизора и прикрутив звук до минимума, созерцали происходящее в Москве. Ожесточенно тыкая в экран кулаком, что-то объясняла Магомаева. Сидящие перед ней журналисты-аналитики испуганно внимали.
Леонтьев вздохнул и ткнул в кнопку.
— Балашиха?! — заорали в динамике.
Полковник испуганно вздрогнул и поднял трубку.
— Балашиха?!
— Отдельная Дивизия оперативного назначения. Командующий полковник Леонтьев.
— А? — удивились в трубке. — Дмитрий Сергеевич?
— Так точно.
— Это министр внутренних дел Нового Правительства.
Леонтьев прокашлялся, сглотнул. На том конце провода явно ждали ответа.
— Простите, кто? — спросил полковник неожиданно охрипшим голосом.
— Ты что, Леонтьев!? Не узнал! Это Жмерев! Жмерев! Министр внутренних дел! Ясно выражаюсь? Вы там что, в Балашихе, телевизор не смотрите?!
Дмитрий Сергеевич покосился в сторону «ящика».
— Телевизор смотрим.
