Следует
Варварский погребальный ритуал своими корнями уходил в глубины классового общественного строя и являлся точно так же, как и обожествление царя, одним из орудий господства правящих классов над трудящимся народом. По мере того как стала ослабевать вера в божественность царя, жестокий обычай встречал все большее и большее сопротивление и вскоре начал отмирать.
В более поздних царских могилах археологи уже не находят человеческих жертв. Можно предположить, что ритуал этот исчез вместе с первой царской династией города-государства Ура. В царских могилах Вулли собрал достаточно фактов, чтобы отважиться воспроизвести ход погребального церемониала. В одном месте галереи были обнаружены микроскопические остатки ткани, по которым можно было установить, что женщины носили одежды пурпурного цвета. Одну группу женщин составляли, видимо, арфистки, а другую - танцовщицы, певицы и служанки. Одна из арфисток держала руку на арфе в том месте, где когда-то находились струны. Создавалось впечатление, что, умирая, женщина брала на арфе последние аккорды.
На основании этих и многих других деталей нетрудно воспроизвести живописнейшую картину царских похорон. Вот в наклонную галерею торжественно входит разряженная процессия арфисток, певиц и танцовщиц, придворных дам и служанок, воинов и конюхов, сановников и военачальников. Слуги вносят погребальную утварь и сундучки; ослы и быки тянут повозки и колесницы - одним словом, в могиле собирают все добро покойного царя.
Воины в полном снаряжении занимают свои посты вечных хранителей гробницы. Вдоль галереи выстраиваются певицы и арфистки. Под палящими лучами солнца Месопотамии живым огнем горит пурпур ниспадающих женских туник, сверкают золото и серебро украшений, сияет полированная медь шлемов, копий и кинжалов, играют радугой разноцветные бусинки ожерелий.
Сквозь распахнутые ворота гробницы в полумраке видны царские останки, убранные в роскошные церемониальные одеяния и лежащие на похоронных носилках. Пока исполняется погребальный обряд, здесь слышны тихие звуки арф, ритуальное пение жрецов, женский хор и причитания придворных плакальщиц.
По условному сигналу члены царской свиты поочередно подходят к большому медному котлу, зачерпывают кубками снотворный напиток и выпивают его одним духом. Потом они возвращаются на свои места, ложатся или садятся на землю и медленно погружаются в сон. Арфистки перебирают струны все медленнее, замолкает пение - вокруг наступает гробовая, наполненная ожиданием тишина.
И вот, наконец, с вершины зиккурата раздаются звуки фанфар. По знаку жреца в галерею входят воины и точными ударами кинжалов убивают людей и животных. Затем могильщики заваливают камнями вход в гробницу и заполняют землей огромную яму, в которой находятся наклонная галерея-спуск и купольный мавзолей. В траурном молчании толпы людей медленно расходятся, чтобы вновь заняться своими повседневными делами.
Прошло всего лишь три столетия, а о царской чете, лежащей в подземных гробницах, все совершенно забыли. Последующие поколения жителей Ура ничего не знали о властелинах, которые унесли с собой столько человеческих жизней и столько сокровищ, не знали даже, что на этом месте было когда-то кладбище. Сюда начали ссыпать мусор и камни. Уровень насыпи поднимался все выше и выше, и гробницы оказались очень глубоко под землей. Минуло семь веков, на месте свалки возникло новое кладбище, на котором были похоронены цирюльник и дворецкий дочери царя Саргона, жрицы богини Луны.
Только спустя 5 тыс. лет археологи воскресили имена царицы Шуб-ад и царя А-бар-ги, открыли жуткую тайну их похорон.
Урожайная некогда Месопотамия только в одном отношении была бедным краем: природа поскупилась наделить ее полезными ископаемыми. Поэтому сырье, из которого замечательные шумерские мастера изготовляли художественные изделия, в таком огромном количестве найденные археологами, непременно должно было поступать из-за границы.
Цари и жрецы привозили из других, нередко очень далеких стран кедр, полудрагоценные камни, алебастр, диорит, медь, перламутр, золото и серебро, но прежде всего любимый ими лазурит. Эти дорогостоящие товары они получали в обмен на сельскохозяйственную продукцию своей страны - шерсть, скот, ячмень, маслины, мясо, домашнюю птицу и финики, а также и на некоторые изделия шумерских ремесленников, например, шерстяные ткани, кожаные сандалии, богато украшенное оружие, ювелирные изделия, керамику, инструменты, искусно вырезанные печати, сосуды из различных металлов, статуэтки и косметические средства.
Сказочное богатство, найденное в могилах шумерских царей-жрецов, рассказывает нам иногда об общественных отношениях того времени больше, чем некоторые письменные источники. Мы узнали прежде всего о двух основных фактах: во-первых, о том, что уже за 3 тыс. лет до н. э. вследствие технического прогресса в сельском хозяйстве шумерский крестьянин производил значительно больше продуктов питания, чем сам мог потребить; во-вторых, о том, что господствующие классы все излишки этой продукции присваивали себе, используя их для приобретения предметов роскоши.
Яркий свет на классовое устройство шумерских городов-государств проливают записи и хроники, найденные в руинах храмов и дворцов. Жрецы и некоторые шумерские цари основывали библиотеки и архивы, состоявшие из клинописных табличек, которые хранились в «конвертах» из обожженной глины. Благодаря счастливому стечению обстоятельств до нас дошло несколько таких библиотек - например, в Лагаше, Ниппуре и Сиппаре,- содержащих десятки тысяч клинописных табличек, но прежде всего - огромная библиотека в Ниневии, основанная ассирийским царем Ашшурбанипалом, страстным любителем документов, который привлек целую армию переписчиков и агентов, для того чтобы собрать в своем дворце все доступные ему источники - почти всю ассиро-вавилонскую литературу.
Буржуазная археология не умела использовать этих источников и занималась главным образом историей царей, войн и завоеваний. Она довольно смутно представляла себе такие вопросы, как разложение первобытной общины у месопотамских народов, возникновение общественных противоречий, рабства, а также тенденциозно освещала первые факты проявления классовой борьбы, отчетливые отзвуки которой мы находим в письменных источниках из шумерских библиотек.
Подобно другим племенам, шумеры не миновали стадии первобытной общины, периода, когда не было еще частной собственности и эксплуатации человека человеком. Но в связи с техническим прогрессом, ростом производительных сил, а также углублением социального и имущественного неравенства первобытная община пришла в упадок.
Археологические находки, сделанные в царских могилах, а также другие источники красноречиво свидетельствуют о том, что уже за 3 тыс. лет до н. э. разложение первобытно-общинного строя было пройденным этапом. В обществе шумеров существовало глубокое классовое и имущественное неравенство: с одной стороны - господствующий класс во главе с царем, возведенным в сан божества, с другой - крестьяне и ремесленники, как будто и свободные, но на самом деле экономически зависимые и, наконец, огромная масса рабов, которые поливали своим потом поля жрецов и сановников.
