открытием. В конце XIX в. вблизи городка Боскареаль в 1,5 километрах от Помпеи, на склоне Везувия, археологи наткнулись на дворец и большое хозяйство со строениями для хранения амфор с вином и оливковым маслом. Как следовало из найденной там печати, это было имение некоего Люция Герения Флора, богатого землевладельца, который получал доходы с виноградников, пастбищ и оливковых садов.
Извержение Везувия застало обитателей этого большого имения врасплох в то время, когда они занимались своими повседневными делами. В кухне нашли скелет собаки на цепи, на печи - горшки, в которых варилась пища, в конюшне - скелеты нескольких лошадей. Коровы, овцы и козы, вероятно, паслись на лугах, так как на скотном дворе их костей обнаружить не удалось.
Во дворе, возле пресса для выдавливания виноградного сока отрыли три человеческих скелета; среди них, судя по дорогим перстням с топазами, находились останки хозяйки имения.
Раскопки проводил владелец поля Винченцо да Приско. 13 апреля 1895 г., незадолго до конца рабочего дня, надсмотрщик заметил узкое отверстие, ведущее в подвал. Он с трудом протиснулся внутрь, но сразу же выскочил назад, крича, что в подземелье полно газов.
Как только рабочие разошлись по домам, надсмотрщик побежал к хозяину и в страшном волнении, заикаясь, сказал:
- Господин, в подвале лежит скелет, а вокруг него рассыпаны огромные сокровища!
Владелец земли приказал надсмотрщику молчать. Как только стемнело, они пробрались в подвал с фонарями в руках и остановились, ошеломленные невероятным зрелищем - перед ними лежали громадные богатства: браслеты, серьги, перстни, тяжелые золотые цепочки, прекрасно украшенная серебряная посуда, а посредине - истлевший кожаный мешок, в котором находилось свыше 1000 золотых монет со времен господства императоров, начиная от Августа и кончая Домицианом. Самые поздние монеты относились к 76 г. н. э., т. е. их вычеканили за три года до катастрофы. Были там чрезвычайно редкостные монеты с изображениями императоров Гальбы, Оттона и Вителия, которые все вместе правили только один год, а поэтому не могли пустить в оборот большого количества денег. Почти все монеты блестели, как новые; ныне это буквально неоценимые нумизматические экземпляры. Столовый сервиз состоял из 108 предметов: кубков, чаш, кувшинов, тарелок, мисок, солонок, ложек, ковшей, рюмок и даже ситечек, покрытых выпуклым узором, изящно выклепанным на тонком серебре искусными мастерами.
Вызывает изумление богатство декоративных мотивов. Здесь немало портретов императоров и патрициев, есть и другие изображения: листья, журавли, аисты, змеи; оленей и диких кабанов преследуют гончие; медведи нападают на серн; орлы, в когтях у которых бьются зайцы и горные козы; а вот черный дрозд внимательно следит за ящерицей; лев бросается на вола; лиса борется с волком. Все эти сцены переданы с незаурядным чувством движения, знанием анатомии и тайн художественной композиции.
Особый интерес вызывают серебряные кубки для вина. Художник изваял на них танец скелетов с головами великих философов и драматургов древности - Софокла, Еврипида, Менандра, Эпикура и основателя школы стоиков Зенона из Китиона. В этих дьявольских, гротескных сценах проявилось желание воздать дань модной в то время эпикурейской философии, сущность которой сводилась к одной мысли: пользуйся всеми благами жизни, пока живешь, ибо смерть подстерегает тебя на каждом шагу.
Люди, которые открыли это прекрасное, единственное в своем роде сокровище, тайно вывезли его из Италии и продали французскому миллионеру Ротшильду.
Получив щедрое вознаграждение, надсмотрщик на радостях напился и обо всем разболтал приятелям. Вскоре дело приобрело в Италии широкую известность и его даже рассматривал итальянский парламент. Но правительство ничего не могло изменить: сокровище, которое по праву принадлежало итальянскому народу, было уже за границей, в руках иностранного покупателя. Ныне сервиз почти целиком находится в парижском Лувре, являясь одним из наиболее ценных экспонатов материальной культуры Рима.
Если кто-нибудь считает, что дурная привычка испешрять стены глупыми каракулями появилась в наше время, то он глубоко заблуждается. Этот скверный обычай стар, как мир, и был широко распространен в Помпеях. На стенах базилики, амфитеатра, храмов и частных домов сделаны тысячи надписей, рисунков, объявлений и изречений, в которых прохожие пытались запечатлеть свои сомнительной ценности мысли. Они выцарапывали их каким-либо острым предметом или писали куском древесного угля.
Сегодня мы осуждаем этот обычай и стараемся объяснить людям, что писанина на стенах - признак дурного тона. Однако в Помпеях - удивительное дело! - эти надписи, словно старое
вино, приобрели для нас, современных людей, особую цену и смысл. Ведь именно благодаря им мы можем заглянуть в повседневную жизнь города, понять душу обычного помпейца, его заботы, чувства, надежды, и, наконец,его добродушные, нередко фривольные и едкие шутки.
Трудно сдержать улыбку, когда узнаешь о неизвестном помпейском штукатуре, который с раздражением замазал на стене чье-то имя, но сам не удержался от искушения увековечить свое собственное: «Сосий расписался, - читаем мы на стене ,- Онесий закрасил его белой штукатуркой». Другой житель Помпеи, подхалим, а возможно, хороший приятель, оставил на стене доброжелательную надпись: «Приветствую тебя, Эмилий Фортунас». Нашелся также разгневанный чем-то писака, который излил свое презрение в следующих словах: «Сумий желает Корнелию, чтобы он повесился».
Не лишены своеобразной прелести и наивные каракули, оставленные на домах детьми. На одной из стен гордо напыжились неловкие закорючки - отдельные буквы азбуки, которые малыш только что научился писать в школе, возможно, не без помощи розги.
В другом месте мы восхищаемся довольно удачным рисунком юного шутника - карикатурой на лысого учителя с лавровым венком набекрень и толстым носом горького пьяницы. Юмором пронизан также рисунок, на котором изображен отчаянный поединок двух гладиаторов.
Гладиаторские игры пользовались большой популярностью среди городской черни, и это нашло отражение в надписях на стенах. Некоторые гладиаторы были кумирами женщин. Так, мы читаем, что Трак Келад является «предметом тоски, властелином и исцелителем женских сердец».
Весьма поучительны объявления об играх, а также извещения о результатах отдельных поединков. На одном из угловых домов обнаружили целую афишу, в которой говорилось:
«Двадцать пар гладиаторов, которых Лукреций Сатрий Валенс, жрец Нерона, записал в завещании, а также десять пар, оставленных его сыном, будут сражаться друг с другом в Помпеях 4 апреля. Кроме того, состоятся бои охотников с дикими зверями. Сверху будет натянут полотняный тент, чтобы зрители не испеклись на солнце».
Интересно отметить тот факт, что уже тогда были противники этих варварских развлечений, прежде всего среди самих же гладиаторов, со времени восстания Спартака ставших в римской империи опасным бунтарским элементом. За ними строго следили и держали их в повиновении, используя для этой цели специальные легионы и преторианцев. Один из таких бунтовщиков-гладиаторов выразил свой протест, написав на стене казармы: «Философ Анней Сенека - единственный среди римлян писатель, который осудил кровавые игры».
