не добиться. Тот и в самом деле, похоже, проявил чудеса доблести, ублажая сразу трех волосатых старушек. Не вышло, и ладно… Надо теперь думать, как быть дальше.
Я обошел кутузку вдоль стен, толкая пальмовые бревна. Но те не только плотно прилегали друг к другу, но и крепко сидели в земле. Ни одно из бревен даже не пошатнулось. Кроме того, примись я с разбега крушить их ботинком, со всех сторон наверняка сбежались бы копьеносцы и тут же пресекли этот вандализм. Имелось еще два окошка для вентиляции, но до того крошечных, что в них можно было просунуть в лучшем случае голову. Да и то уши, скорее всего, остались бы в тюрьме. Сквозь эти дыры видны были глухие стены соседних хижин.
Я поднял глаза к потолку, надеясь увидеть прорехи хотя бы там. Тщетно! Кутузку строили на века.
Зак сумел прийти в себя только с наступлением темноты. Чтобы не терять времени даром, я также вздремнул и теперь был готов к новым свершениям. Вот только пока непонятно каким.
– Ну, – сказал я по-английски, едва товарищ сел и протер глаза. – Что делать будем, камрад?
Через окошечки проникали слабые отблески пламени, разожженного на поселковой площади, и мы могли видеть силуэты друг друга. Выражения лиц, конечно, терялись во мраке. Снаружи доносились довольно веселые перестуки тамтамов, повизгивания девушек и суровые реплики мужчин таха. Ночная жизнь здесь протекала почти так же бурно, как и дневная. Вот только магический шар помалкивал: не годится молодежи забывать родные напевы, поддаваясь влиянию дьявольской музыки остроухих обезьян.
– Ты старший, ты и думай, – буркнул орк.
– Может, устроить небольшой переполох? Потребовать пищи и воды? Давай-ка постучим в дверь, заодно проверим ее на прочность.
Мы принялись изо всех сил наносить удары по двери, но та ничуть от этого не страдала. Напротив, мои кости вскоре заныли от жестких соприкосновений с деревом. Сверху сыпалась какая-то мелкая труха, ошметки коры, и только. Грохот, правда, поднялся существенный.
– Что надо? – грубо коверкая эльфийские слова, спросили снаружи.
– Пищи и воды! – завопил я.
– Мы хотим знать, что вы собираетесь с нами делать! – поддакнул орк. – You’re stupid cunt! Требуем соблюдения международной конвенции по защите военнопленных!
– В особенности геодезистов! – угрожающе подхватил я и тихо добавил: – Ты полегче выражайся, солдат.
– Ладно, постараюсь… Немедленно позвоните моему адвокату! – Американец, пусть и наполовину орк, без этой фразы обойтись, конечно, не мог. – А еще лучше, дайте телефон мне! Спутниковый!
Во тьме булькнули горлом и недоуменно залопотали на местном наречии. Кажется, тут не понимали таких мудреных слов, какими разбрасывался Зак. Однако вскоре в окошко влетело сразу несколько давленых бананов и калебаса с водой, больно ударившая меня по затылку.
– Утром вас отправят по реке в Кас, – сообщил тот же голос. – Не вздумайте больше ломать этот дом, а то придется вас связать.
– Отлично, – хмуро сказал я. Явно бракованные, лежалые плоды расползались под пальцами, оставляя на ладонях липкую слизь. – Скоро я в самом деле превращусь в белую обезьяну. Меня уже тошнит от этого дерьма.
– А я люблю бананы, – не согласился орк, смачно чавкая.
– Это память предков. Ты и хухум-ржу ловко поедал. Вот только напрасно старался, все равно не помогло.
– Да, это самое обидное, – согласился Зак. – Лучше бы я на змее сломался, чем старух насиловать. До сих пор мутит, как вспомню вислые груди, поросшие зеленой шерстью. И репутацию казановы зря подорвал, черт подери.
Так или иначе, вскоре пляски и веселье на площади затихли, и на поселок спустилась обычная лесная тишина. В какой-то момент, правда, мне показалось, что жители деревни чем-то особенно возбуждены, но вскоре этот всплеск активности затух.
Если возле тюремной двери кто-то и оставался, слышно ничего не было – ожили ночные твари со своими жутковатыми стонами и скрипами. Бежать во враждебные джунгли уже не очень-то и хотелось. Может, позволить таха отвезти нас в Кас? А там как-нибудь вывернуться и покончить с Черным Шаманом?
Внезапно со стороны ближнего окна донеся звонкий шепот:
– Федор… Человек с белым бананом…
«Вот черт! – подумал я. – Скоро меня стошнит от одного только этого слова».
Я бесшумно вскочил и выглянул в амбразуру. Освещенная костром, там стояла Лублаш.
– Чего тебе? – зашипел я. – Тише, всю деревню разбудишь. Зак тоже спит, кстати. Устал после ваших дурацких испытаний.
– Он настоящий таха, – истово зашептала Лублаш. – Старая Ягва совсем сошла с ума, если твой друг не сумел усладить ее. Все об этом говорят, только про себя. Слово вождя твердо, как речной окатыш. Он решил, и, значит, вас отвезут в Кас. Хоть Потрясающему Пальмы и горько терять такого сильного таха из-за безумной Ягвы. И мне горько. Я бы с большой охотой попробовала на вкус этого здоровячка.
– Ну и зачем ты это говоришь? – возмутился я. – Мне и без тебя прекрасно известно, что в Касе нас прикончат, будто вонючих киафу. Лучше бы дверь открыла, чем душу травить.
Она вдруг хихикнула и повертела в пальчиках увесистый ключ от мощного замка. Спустя несколько секунд запоры на двери скрежетнули, и гоблинша проскользнула в образовавшуюся щель, не дав мне опрометчиво вырваться на волю. Повиснув у меня на шее, она горячо защебетала, погружаясь шевелюрой в щетину на моем подбородке:
– Еще рано! Дай племени как следует уснуть.
– Это еще зачем? Да я их голыми руками!..
Лублаш приложила пальчик к моим губам и разом осадила, словно вставшего на дыбы жеребца:
– Нет, я хорошо поняла, что хотел сказать мне отец. Вы будете ждать еще полчаса, пока посланец из Каса не уснет очень крепко.
– Так это вождь приказал отпустить нас? – поразился я.
– Не приказал, а намекнул, – усмехнулась девушка. – Где бы я взяла ключ, по-твоему?
Пораженный, я опустился на землю, – мне показалось, что у меня начинают дымиться мозги. Эти гоблины, пожалуй, способны свести с ума не хуже французских глаголов.
– Ну и Потрясающий же у тебя Пальмы, – только и смог пробормотать я. – А что за гонец? Откуда, ты сказала?
– Он прибыл только час назад из Каса и сразу заперся с отцом в его хижине. Я подавала им еду, поэтому все слышала. Этот гонец сказал, что какая-то страшная летающая тварь напала на тайное убежище и роняла на него огненные яйца. Все оружие, с которым нужно идти на войну с киафу, погибло. Не понимаю, зачем эти глупые слова? Любой дурачок знает, что такое планер и файерболы.
Я с трудом сдержал торжествующий рык.
– Этот человек из Каса спросил, не встречался ли в лесах кто-нибудь чужой, похожий на киафу или человека с белой кожей, – продолжала рассказывать девушка.
– А вождь что?
– Потрясающий Пальмы ответил ему, что никаких киафу тут не встречалось. Потом они стали пить пальмовое вино и обсуждать другие дела. Еще гость сказал, что большой гоблин в Касе очень зол и хочет жестоко отомстить всем киафу. Только теперь у него осталось мало оружия и нужно время, чтобы заново вооружиться. И ему скоро нужны будут новые солдаты, которые не побоятся выйти из джунглей…
– Понятно, – хмыкнул я. – Будет вооружать самых сообразительных и держать их в лагерях. Думаю, никаких складов он больше делать не станет, себе дороже. А Потрясающему Пальмы, конечно, не хочется отдавать на войну последних мужчин.
– Ты великий воин! – восхитилась гоблинша. – Ты способен проникать разумом в замыслы вождей. – Я невольно расплылся в улыбке, а девушка тем временем пристроилась у меня между колен и стала подбираться руками к моему ремню. – А где тот эльфийский чехол, который я дала тебе?
