– Я тоже читал о пожаре. Может, звонок как-то связан с несчастьем? – предположил тот.
– Скорее всего, – вздохнул Фрэнк. – Должно быть, попросит денег.
– Фрэнк, когда ты научишься отказывать этой стерве?!
– Слушай, Брайан, я знаю, что не обязан ничего ей давать сверх определенной судом суммы, но не хочу, чтобы мой ребенок страдал из-за этой подлой твари, ее бабки, – отрезал Фрэнк и, вспомнив о разговоре с женой, добавил: – Скажи, что она получит деньги, но я желаю видеться с Челси по субботам и воскресеньям. Как-никак у нее есть единокровные, брат и сестра, которых она никогда в жизни не видела.
– Вот это дело! Сколько ей дать?
– Сначала узнай, сколько она хочет.
Через несколько часов Брайан, поговорив с Леверн, перезвонил Фрэнку.
– Прежде всего, ей нужно сразу десять тысяч, чтобы перебиться, пока не получит страховку за дом и драгоценности. Фрэнк, что-то не припоминаю, но, кажется, ты дарил Банни какие-то украшения?
– Еще бы! Кольцо с квадратным алмазом и таким же изумрудом, а кроме того, в день свадьбы моя бабушка отдала ей тройную нить очень красивого старинного жемчуга. Природного, не культивированного. Насколько помню, Банни отдала перенизать ожерелье и заказала фермуар с довольно большим розовым алмазом. Стоило кучу денег, но, должен признаться, это было очень красиво. Бабушка расстроилась, когда узнала об этом. Ты пытался получить, его обратно, помнишь? Я мечтал подарить жемчуг Челси, когда та вырастет, но Леверн уверяла, что Банни потеряла его.
– Ну что ж, может, стоит проследить, включит ли она ожерелье в список сгоревших драгоценностей?
– Забудь, приятель! Все это дело прошлое! Что она сказала насчет приезда Челси?
– Говорит, что согласна, но нужно спросить у девочки, хочет ли она. Завтра даст знать.
Вечером, за ужином, когда няня отвела детей наверх, чтобы уложить их в постель, Фрэнк сообщил новость Энн.
– Думаешь, она приедет? – спросила Энн, чуть нервничая, поскольку сама оказалась инициатором встречи, могущей перевернуть их налаженную жизнь.
Фрэнк пожал плечами.
– Откуда мне знать? Не имею представления, что она за человек, эта моя дочь. Как считаешь, может, сказать детям?
– Сначала нужно убедиться, что она приедет, – осторожно предложила Энн. – Слишком трудно будет объяснить потом, если она так и не покажется.
Но семье Хантеров не было поводов волноваться. Леверн позвонила Брайану на следующий день и сказала, что Челси не имеет ни малейшего желания видеть отца и уж тем более приезжать в его дом.
Фрэнк был разочарован, но не удивился. Он давно знал, что Леверн уже успела восстановить Челси против него.
– Как насчет денег, Фрэнк? – спросил Брайан. – Старая карга заявляет, будто не она, а ты виноват в том, что девочка не желает тебя знать.
– Дай ей, но вычти из основной суммы опекунского фонда и напомни, что она обкрадывает внучку, лишая ее состояния.
Но Брайан Дилени был не из тех адвокатов, которые легко сдаются.
– Слушай, я не считаю, что ты должен смиренно ждать милости от этих баб, Фрэнк. У тебя есть право видеть собственного ребенка, и, кроме того, ты располагаешь решением суда, – раздраженно напомнил Он.
– Ты забываешь о пропуске законного срока, приятель, о просрочке! Если не используешь своего права, значит, теряешь его. А я не настаивал на том, чтобы видеть Челси – прошло слишком много лет. Любой судья начнет серьезно сомневаться относительно искренности моих чувств к ней.
– Слушай, Фрэнк, давай все расставим по местам. Ты не пытался встретиться с Челси из-за того, что Леверн угрожала обличить тебя, рассказав о каком-то дурацком проступке в колледже. Это единственная причина, по которой ты не мог сблизиться с дочерью. Кроме того, кто мог поверить этой ерунде?
– Брайан, я знаю, ты желаешь мне добра, но я отвечаю за жену и двоих детей, не говоря уж о моей дружбе с Айвеном Горски.
– Но она не в первый раз тянет из тебя деньги, неужели не видишь? – вышел из себя Брайан.
– Пусть это тебя не тревожит. У меня было столько стычек с Леверн, что хватит на целую жизнь.
Положив трубку, Фрэнк задумчиво уставился в окно.
– Айвен по-прежнему скрывает, что он гомосексуалист, – сказал он жене, – и никогда не признается из- за семьи. Но это его дело. Семья очень дорога Айвену. Только его сестра знает и готова защищать Айвена до последнего. Никогда не прощу себя за то, что назвал его имя Банни и хранил эти письма там, где Леверн смогла их найти.
Энн понимающе кивнула:
– Айвен такой милый человек, но не очень сильный, как физически, так и психологически.
– Знаю, потому и избегаю быть в центре внимания прессы. Не будь я для Леверн золотой жилой, она наверняка выложила бы все просто так, назло, чтобы порадоваться.
Немного помолчав, Фрэнк тихо добавил:
– Поэтому в прошлом году отказался выставить свою кандидатуру в Конгресс, когда представители
