прелестная, со сверкающими черными волосами и яркими темными глазами. И бедная девушка – в коричневатом, плохо сшитом, грязном и рваном плаще. Но все равно она была очаровательна: от золота ее волос исходило сияние, а ярко-синие глаза буквально лучились. Несколько мгновений они в молчании с неприязнью разглядывали друг друга. Каждая по достоинству оценила красоту противницы, но от этого неприязнь только усилилась.
– Вы даже не можете себе представить, что сделали! – заявила девушка, стоявшая на земле. – Даже такая, как вы, не имеет права быть столь жестокой и бессердечной!
– Если ты произнесешь еще одно слово или посмеешь нас задерживать, – ответила ей богатая девица, – я прикажу, чтобы мои слуги привязали тебя к дереву и по заслугам отделали!
– Моя повозка пострадала. – У бедной девушки дрогнул голос. Некоторое время она молчала, пытаясь взять себя в руки. – Под этим покрывалом находится тело моего отца. Он умер прошлой ночью. Я искала место, где можно его похоронить. – Она перекрестилась. – Что мне теперь делать?
Все сразу замолчали. Оруженосцы и охранники не сводили взгляда с несчастной девушки. Они переминались с ноги на ногу, и было ясно, что всем им стало стыдно. Даже знатная девица, казалось, испытала смущение. Она гордо откинула голову и отдала приказ человеку, ведавшему раздачей милостыни:
– Отец Аброуз! Дайте ей денег, чтобы хватило на похороны и ремонт повозки. А теперь все по местам! Мы потеряли слишком много времени!
Раздатчик милостыни достал небольшую золотую монетку и подошел к несчастной. Он положил деньги ей в руку и быстро пробормотал:
– Благословляю тебя, дочь моя, – а затем поспешил обратно. Девушка некоторое время не двигалась и смотрела на монетку. Потом подняла голову – щеки у нее разгорелись, глаза метнули злые молнии.
– Правда, что вы мне должны компенсацию за то, что поломали повозку. Но вы подали мне милостыню. Я ничего не приму из ваших рук. – Она взглянула в глаза молодой госпожи. – Вот! – Она швырнула монетку слугам. – Поделите ее между собой. У меня отсохнут руки, если я не освобожусь от нее!
– Ты слишком забываешься! – воскликнула богатая девица. – Я не собираюсь терпеть твою дерзость! – Она бушевала от ярости и начала обзывать бедную девушку: – Бродяжка! Плебейка! Тебя нужно за это как следует выпороть!
– Вам не только не хватает терпения! Могу сказать вам откровенно, что вам незнакомо чувство справедливости и приличия!
– Довольно. Эдуард, Бертран, Жюль! Уберите эту отвратительную грязнуху с глаз моих! Если вы ее не отхлещете как следует, ваши спины тоже покроются рубцами от плеток!
Слуги не успели подойти к бедняжке, как один из рыцарей выехал вперед и сказал:
– Минуту, прошу вас, госпожа Элис.
Этот человек выделялся среди остальных. У него было выразительное, умное лицо. Видно было, что он много знает. Этим качеством обладали отнюдь не все знатные господа. Глаза и волосы у него были темными, лицо длинным и несколько изможденным. На вид ему было лет тридцать. Молодой человек был одет богато и с большим вкусом: шляпу украшали красивые перья, плащ был отделан мехом, лосины плотно обтягивали ногу, как того требовала последняя мода.
Однако в первую очередь обращала на себя внимание его сабля – удивительно длинная, с пышно украшенным эфесом, как принято на Востоке. Это было опасное оружие.
– Госпожа Элис, – промолвил рыцарь, подъезжая к молодой знатной особе, – мне кажется, что вы не подумали, когда отдавали подобное приказание. Позвольте мне заметить, что ваш отец, если бы он был здесь, посчитал бы виноватым себя и попытался бы каким-то образом исправить положение.
– Я пыталась именно так и сделать, сир д’Арлей! – воскликнула девушка. – Вы видели, что она сделала с пожалованными ей деньгами. Она посмела спорить со мной, а этого я не потерплю!
– Мне весьма неудобно, – колеблясь, заявил д'Арлей. – Я путешествовал с вами два дня и уже начал считать себя вашим гостем. Но я должен признаться, что я не позволю вам или вашим слугам обижать эту несчастную девушку!
Молодая особа обрушилась на него:
– Сир д'Арлей, вы к нам присоединились в поисках защиты! Мне вы кажетесь неблагодарным, если вмешиваетесь в те вещи, которые вас абсолютно не касаются! Моя мать больна, но я уверена, что она так же, как и я, считает, что вам лучше покинуть нашу процессию. – Глаза ее сверкали от злости. – Нам будет приятно продолжить путь без вас. Воздух станет чище! И не будет пахнуть торгашами!
– Вы, вне сомнения, имеете в виду мои связи с Жаком Кером? Но разве вам не известно, каким образом вашему отцу удалось достать новые земли в Бене? – Рыцарь перестал хмуриться и улыбнулся. От улыбки изменилось серьезное выражение его лица. – Леди Элис, я вас достаточно знаю, чтобы не принимать во внимание все те вещи, которые вы наговорили в порыве злобы. Но я постараюсь проследить, чтобы вы не наказали бедную девушку.
Вмешательство сира д’Арлея остановило слуг богатой девицы, и они, переминаясь с ноги на ногу, ожидали дальнейших приказаний. К всеобщему облегчению, она решила продолжить путь. Девушка отдала приказание следовать дальше на север.
Сир д'Арлей наблюдал, как мимо проследовала длинная процессия, он взглянул на слугу, который был рядом с ним.
– Хелион, мы теперь отделились от прежних спутников. Что ты думаешь о нашей новой компании?
Слуга презрительно фыркнул:
– Ничего себе компания! Д'Арлей улыбнулся:
– Хелион, мне иногда кажется, что ты больше заботишься о моем ранге, чем я сам, и постоянно смотришь на людей сверху вниз.
– Я – слуга Робина де Бюрея, сира д'Арлея, и мне кажется, что этими титулами стоит гордиться. Господин, когда вы родились, я был в Монтань-Нуар и нахожусь у вас на службе с тех пор, как вы
