– Странно, что он не настойчив, как обычно, – заметил Кер, нахмурившись, – Интересно, что там случилось и почему он перестал стучать? Нам придется посмотреть, в чем там дело. – Кер коснулся пружины, а затем взглянул на друзей. Пока лучше не говорить никому о ваших родителях, – сказал он Валери. – Нам придется пока это все держать в секрете, сначала необходимо заняться юридической стороной дела.
– Мы никому не станем об этом говорить, – заметил д’Арлей. – Даже если бы мы захотели это сделать, у нас для этого нет возможности.
– Никогда не бойтесь жизни, – серьезно продолжал Кер, – всевозможные трудности только укрепляют нашу стойкость. Я никогда не пасовал перед будущим и теперь смотрю вперед с уверенностью. Я всегда оставался хозяином положения и никогда впредь не стану сгибаться под тяжестью невзгод. Вы оба еще молоды, и мне кажется, что моя философия вам подойдет.
Он адресовал свой монолог в основном Валери. Она побледнела, услышав стук, как будто заранее чувствовала опасность. Кер заметил это и по-отцовски потрепал ее по плечу.
– Если я не боюсь Гуффье, почему вы должны его опасаться? Мы сейчас все выйдем и посмотрим, что приготовила нам судьба.
Следующая комната была пустой, но сюда доносился шум разговора из приемной. Кер открыл дверь, и все трое сразу поняли, что случилось, пока они находились в тайнике. Гуффье и сопровождавшие его офицеры скакали всю ночь и теперь были здесь. Жан де Виллаж и Никола стояли у окна, два незнакомца с мечами караулили их. В комнате находилось еще полдюжины солдат. Они прохаживались по комнате, громко топая башмаками, и о чем-то разговаривали.
– Хозяин! – воскликнул Никола. Он не смог ничего добавить, потому что один из солдат ударил его мечом в бок и громко заорал, что слуге лучше помолчать, если он желает остаться в живых.
Валери коснулась руки д'Арлея. Он взглянул на девушку и увидел, что ее личико осунулось и стало белым. Валери шепнула ему:
– Вот что значил мой сон. С тех пор как мы убежали, над нами висела опасность. Милый Робин, они нас догнали! Молю Бога, чтобы он дал мне силы все это выдержать!
Д’Арлей склонил к ней голову и шепнул на ухо:
– Любовь моя, не бойся! Что бы ни случилось, это нас не коснется!
Девушка глубоко вздохнула.
– Нет, коснется! Вот теперь я начинаю вспоминать… Гуффье показался в дверях, и все взглянули на него. Он выходил, чтобы переодеться после ночи, проведенной в седле. Сейчас он был с головы до ног одет в зеленый бархат, шляпу его украшали три высоких белых пера. На ногах были низкие кожаные башмаки с длинными закрученными носами, как того требовала мода.
Гуффье остановился на пороге, как бы желая продлить напряжение. Он торжествующе смотрел на Жака Кера.
– Дорогой меховщик, – с довольным видом сказал он, – я действую по поручению нашего короля. Должен прежде всего сообщить, что вы смещены с занимаемого вами поста.
Кер мрачно перебил Гуффье:
– Мы одержали победу в войне – и теперь я уже не нужен!
У Гуффье задергался нос, глаза злобно засверкали.
– Следуя дальнейшим приказаниям его королевского величества, я вас арестую. Вы должны сдать мне все имеющееся у вас оружие и отправиться вместе со мной и с охраной в тюрьму.
Кер побелел, у него задрожали руки. Было ясно, что он не ожидал такого.
– Я не надеялся получить награду за то, что я сделал для Франции и для его королевского величества, – с трудом сказал Кер. – Но я не ожидал, что неблагодарность может дойти до такой степени!
Гуффье всегда был модником, он достал носовой платок из-за пояса и вытер им нос. Платок просто купался в духах.
– Наверное, я не должен вам напоминать, что все, что вы скажете, станет известно тем, кто вас будет судить? – спросил Гуффье.
Кер взглянул на человека, который с самого начала был его врагом.
– Вы должны сказать мне, Гуффье, каковы обвинения, выдвинутые против меня.
– Обвинения? – Гуффье кисло улыбнулся. – Жак Кер, они вам самому прекрасно известны. Нечистая совесть должна подсказать вам это. А я должен сказать, что все ваши страшные преступления стали известны.
Гуффье помолчал. Он наслаждался тем, что Кер наконец-то раздавлен.
– Вы обвиняетесь в смерти госпожи Агнес Сорель. Вы дали ей яд.
В комнате воцарилась страшная тишина. Жак Кер проговорил дрожащим голосом:
– Меня обвиняют в том, что я отравил Агнес Сорель?! Этого не может быть! Это просто невозможно! Это жалкая ложь! Страшный абсурд! Никто этому не поверит!
– Тем не менее это правда, господин меховщик! – Гуффье не скрывал своего удовольствия. – У меня при себе подписанные и скрепленные королевской печатью бумаги. Вас обвиняет баронесса де Мортань, более известная как Жанна де Вандом.
Д’Арлей почувствовал, как пальцы Валери крепко ухватили его руку, и услышал ее шепот:
– Вот это имя! Графиня говорила мне во сне об этом! Теперь я все вспомнила.
Гуффье перенес свое внимание на девушку.
