если он вас сильно превосходит в силе. Но, – Гаспар снова начал сомневаться, – вам не стоит полностью полагаться на это. Вам следует готовиться к серьезному длительному сражению, а это очень утомительная работа.
– Я сделаю все, что вы мне скажете. Учитель фехтования одобрительно кивнул:
– Если вы настроены серьезно, я обещаю сделать из вас другого человека. Адля этого… – Гаспар быстро окинул взглядом д'Арлея для уверенности, что его совет будет воспринят правильно, – вам придется много претерпеть. Вы будете есть только рекомендованную мною пищу и заниматься физическими упражнениями дважды в день. Кроме того, вам придется делать долгие пробежки, чтобы отрегулировать дыхание. Сударь, мы с вами сегодня занимались слишком мало, а вы уже задыхаетесь и покрыты потом. Если вы последуете моим советам, после занятий у вас будет все по-другому. Должен сказать честно и откровенно, господин д’Арлей, у вас слабые мускулы и плохое дыхание, а ваши мышцы напоминают требуху.
– Гаспар, я уже говорил, что полностью вам доверяю. Учитель взял в руки шляпу.
– Сударь, я могу узнать, сколько вам лет?
– Мне исполнилось тридцать.
– Вы выглядите гораздо моложе. В таком возрасте будет трудно выдерживать физические нагрузки, которые я предложу вам. Хотя должен признать, Что вы, видимо, всегда питались весьма умеренно. – Он опять оглядел Робина и продолжал: – Конечно, у вас есть лишний жирок, и мы должны сразу от него избавиться. Ешьте поменьше – и только супы и мясо. Никакого хлеба и сладостей и ограничьтесь в вине.
– Господин Гаспар, вы задумали для меня весьма аскетический образ жизни.
– Но она будет более долгой, – заметил учитель, – в отличие от той, которая ждет вас, если вы меня не послушаетесь.
Д'Арлей погрустнел. «Мне казалось, что я произведу на Гаспара благоприятное впечатление. Ну, ничего не поделаешь. Мне придется строго выполнять все его указания. Придется забыть о том, что у меня есть сердце и мозги, а нужно лишь развивать и закаливать мускулы. Мне необходимо стать настоящим отважным рыцарем, который думает только о том, как убить побольше противников».
Грустные размышления д'Арлея прервал следующий посетитель. Д’Арлей и предположить не мог, что в такую жуткую погоду к нему явится братец. Граф де Бюрей наклонялся вперед при ходьбе из-за близорукости, сильно щурил глаза и осторожно двигался неуверенными шажками. У него выросло брюхо, он облысел. Длинное лицо пожелтело, что явно свидетельствовало о дурном здоровье. Несмотря на все это, он пытался расточать, как прежде, очарование и галантность. Он небрежно сбросил на пол мокрый плащ. Робин увидел, что старший брат очень модно одет. Камзол в оборочках достигал колен. Ляжки обтягивали пестрые лосины, а рукава камзола походили на стволы крупных деревьев. Граф де Бюрей остановился и попытался оглядеться. Он покачивался, и Робину стало ясно, что братец сильно пьян.
– Ха! – произнес старший брат, щурясь на младшего. – Ты хочешь соперничать с Марко Поло? Тебя не было полгода, а ты мне был очень нужен. Мне стало известно вчера, что ты соизволил вернуться, – и вот я уже здесь. Прибыл сюда в проливной дождь, и все кости у меня болят, как будто меня распинали на дыбе. Ты должен понять, как сильно ты мне нужен!
Он прошел в центр комнаты, с трудом сохраняя равновесие и очень осторожно передвигая ноги.
– Иногда мне кажется, что у меня начинается подагра.
– Всегда приходится платить за грехи. – Д’Арлей улыбнулся и протянул брату руку. – Рад тебя видеть.
– Ха! – фыркнул граф. – Ты рад видеть Изабо. Как ты мог оставаться далеко от нее так долго? Теперь, когда ты вернулся, мне следует позаботиться о собственном здоровье. Если я умру, ты поспешишь надеть на ноги мои башмаки, когда мое тело еще не успеет остыть[3].
– Брат, эта шутка очень дурного вкуса. Кроме того, боюсь, если судить по состоянию дел, у тебя не найдется даже пары башмаков.
– Мой Робин, с твоей стороны это весьма дурно – ведь весь мир знает, что ты влюблен в жену собственного брата. Конечно, частично в этом есть и моя вина. Ты ее желал, а я ее забрал у тебя. Зная, какой ты упрямый, я должен был догадаться, что ты станешь продолжать вздыхать по Изабо. Но сейчас мне очень не по душе твоя вечная к ней привязанность, как ты это называешь. – Он плюхнулся в кресло как куль с мукой. – Ты что, не видишь, что я сейчас погибну, если ты мне не предложишь посеет? Только он может мне помочь. Почему у тебя так плохо горит огонь? Наверное, с помощью экономии ты можешь процветать, мой жадный братец? Д’Арлей позвал слугу:
– Хелион! Скорее подай посеет и вино и подложи дров в камин.
– Дни твоей привязанности к Изабо закончились, – заявил Рено де Бюрей, когда перед ним поставили фляжку с вином и огонь в камине сильно разгорелся. – Я пришел кое-что обсудить с тобой. Ты должен быстрее жениться, и кроме того, я уже нашел для тебя подходящую невесту.
– Тебе никогда не приходило в голову, что я предпочитаю сам найти себе жену?
Рено засверкал глазами.
– А тебе никогда не приходило в голову, что у нас могут забрать все наши земли и поместья, если мы сразу не выплатим все мои долги?
Д’Арлей ахнул:
– Рено, дела настолько плохи?
– Они уже не могут стать хуже! Они наседают на меня, как стая стервятников, эти проклятые пиявки из Ломбардии. Они ни на секунду не оставляют меня в покое. Я уже не могу платить проценты по долгам и в то же самое время делать вид, что продолжаю жить, как положено господину. Ты хочешь, чтобы земли наших предков оказались в грязных руках ростовщиков?
– Нет! Рено, меня это волнует так же, как и тебя. Долги следует выплатить.
– Ты можешь это сделать?
