—Да, Союза христианских социалистов. Был министром обороны и премьер-министром Баварии. А во время войны в вермахте служил. Его американцы взяли в плен.
Антон задумался.
—Все в порядке?— спросил Ральф.
—Да, все нормально. Просто подумал, какие разные судьбы у людей. Твой дядя, вот, попал в плен к нашим и не стал премьер-министром. И, может быть, лежит сейчас в безымянной могиле. Хорошо еще, если в монастыре, в святом месте…
—Такова жизнь, Антон. Твой дедушка тоже погиб на войне.
—Да…— Антон, вздохнул: — У нас с тобой, Ральф, такой разговор пошел, что сейчас выпить захочется.
—Тогда давай спать.
—Давай. Завтра много дел. Тем более, насчет выпить… В общем, надо силы беречь. Тебе еще предстоит узнать, что такое город Воронеж и мой друг Игорек.
Приятели отказались от предложенного стюардессой ужина. Когда соседям принесли еду, самолет, как водится, вошел в зону турбулентности. Ральф уснул. Антон листал каталог беспошлинных товаров.
Сидящий в соседнем салоне Курт Шерхорн нахмурился и провел ладонью по морщинистому лбу. Он стал свидетелем того, как, вопреки всему, судьба помогла странной парочке оказаться в самолете.
С возрастом господин Шерхорн стал невероятно впечатлителен. Он верил в определенное предназначение для любого живущего на земле и отрицал случайность в цепочке событий и встреч. Счастливое для Ральфа Мюллера и Антона Ушакова стечение обстоятельств он воспринял как знак того, что находится на правильном пути: этих ребят охраняло само Провидение.
Глава восемнадцатая
В конце войны, в ходе боев за Нижнюю Силезию, советские войска овладели замком Альтан. Командир взвода разведчиков старший лейтенант Ярослав Скворцов получил задачу обследовать подвалы средневековой крепости. В одном из коридоров удалось взять «языка» — молодого парня, который даже не пытался себя защитить. Пока бойцы поливали из ППШ бросившихся в отчаянный прорыв эсэсовцев, Скворцов, прекрасно владеющий немецким, успел выяснить у трясущегося от животного страха пленного, что подвалы замка заминированы и доступ к ним обычно охраняют не меньше двух взводов лейбштандарта «Тотенкопф».
Одеревеневшего от пережитого немца сняли с мушки, хотя «зеленый» солдат из-под Харькова, Сашка Приходько, хотел было пустить «языка» в расход. Скворцов рявкнул суровое «Отставить!», и после, уже смягчившись, объяснил желторотому бойцу, что бесполезная кровь на войне крадет удачу.
Через мрачные коридоры, увешанные красно-белыми полотнищами с изображением свастики, сбивая новые замки на старинных дубовых дверях, разведчики добрались до подвалов и не обнаружили там охраны, если не считать двух эсэсовцев, которых быстро убили. Появившиеся через час саперы нашли обрывки проводов и две аккумуляторные батареи. Подвалы заминированы не были. Вдруг, словно из-под земли, появился пожилой гауптман. Скворцов наставил на него пистолет. Тот, как ребенок, закрыл лицо руками. Лейтенант приказал отвести немца в штаб дивизии.
Приходько и еще два бойца из отряда Скворцова с интересом разглядывали продолговатые ящики, маркированные непонятными знаками и цифрами.
Так весной 1945 года в руки солдат Красной Армии попал архив общества «Аненэрбе», которое за свою деятельность, благодаря, как сказали бы сейчас, агрессивному «лоббированию» со стороны второго человека в фашистской Германии — Генриха Гиммлера — умудрилось освоить миллиарды рейхсмарок. На цели, понятные далеко не всем.
Возможно, архив изучали в Москве. А, может, и нет. Известно, что найденное разведчиками погрузили в эшелон, причем, еле-еле хватило двадцати вагонов, и отправили в столицу СССР. В одном из ящиков ехали папки с закрытыми проектами, другими словами, с информацией о пропавших оперативных миссиях «Аненэрбе», среди которых значилась загадочным образом исчезнувшая экспедиция Карла Целлера.
В 90-х годах XX века российской власти кто-то напомнил, что в Особом архиве СССР, возможно, хранятся уникальнейшие документы чрезвычайной важности. По личному указанию президента страны в архив направили несколько сотрудников спецслужб… предпенсионного возраста — разбираться. Но только в 2003 году работу с документами таинственного института рейха поручили профессионалам, действительно заинтересованным в результате.
Подполковник Управления координации оперативной информации, созданного при одном из департаментов российской внешней разведки, Карен Федорович Погоний интересовался историей «Аненэрбе» еще со времен учебы в школе КГБ.
Его тягу к таинственному приметили и решили использовать в «мирных целях». Руководствуясь сталинским принципом «кадры решают все», советские спецслужбы научились оборачивать на пользу делу даже хобби своих действующих и будущих сотрудников.
К 2000 году полковник Погоний, больше, чем кто-либо другой, знал об истории специсследований нацистов. Его интересовали не столько изуверские опыты над заключенными концлагерей, сколько организованные в целях их оправдания псевдонаучные изыскания, палеофантастика и эзотерика — то, чем в «Аненэрбе» начали заниматься еще до второй мировой войны.
Он обладал информацией о том, в каких странах осели бывшие сотрудники «Аненэрбе», сохранили они или нет интерес к разного рода загадкам, а также об их участии в тайных обществах, унаследовавших идеологию нацистов.
Став «выездным», Карен Погоний посетил легендарные места в Европе, с которыми, так или иначе, была связана деятельность «Аненэрбе», и, главным образом, Отдела раскопок — мощной структуры внутри института.
Разумеется, он побывал в замке Монсегюр в Пиренеях, где, как считал Отто Ран, «черный археолог» Гиммлера, катары прятали Святой Грааль. Был он и в Германии, в городе Майнц, на месте, где располагался древнеримский каменный карьер, который в 1938 году гитлеровские ученые окрестили «Троном Кримхильды». На его территории во II–III веках нашей эры дислоцировался римский легион. Внимание историков привлекли символы и надписи на стенах карьера. Но в «Аненэрбе» каменным чудом заинтересовались потому, что там были изображены две свастики. Гиммлер дал указание ученым доказать, что карьер был культовым объектом древних германцев задолго до прихода римлян. Он хотел превратить его в место паломничества и идеологического воспитания молодых эсэсовцев.
Теперь предметом интереса Карена Федоровича стали пропавшие экспедиции «Аненэрбе», в первую очередь, те, о которых имелось упоминание в переписке рейхсфюрера СС.
Внимание полковника Погония привлекла информация об исчезнувшем отряде Карла Целлера, направленном на поиски неких сокровищ Ладожского озера, по личному указанию Гиммлера. С одной стороны, не было ничего необычного в том, что всесильный эсэсовец лично контролировал экспедицию Целлера. Вряд ли стоило искать логику во многих действиях Гиммлера, направленных на изучение оккультных вопросов, древних легенд и загадок. В поисках лишних «доказательств» превосходства нордической расы он, порой, отдавал ученым приказы трактовать обычные детские сказки как исторические факты.
Но, с другой стороны, столь частое упоминание экспедиции Целлера в дневниках, письмах и распоряжениях Гиммлера было чрезвычайно странным. К тому же, речь шла о территории Советского Союза, которая, по идее, не должна была интересовать нацистских археологов. История огромной страны не привлекала внимание искателей величайших артефактов цивилизации — откуда им взяться на этих бескрайних, покрытых лесами просторах? К тому же, здесь шла большая война, лилась кровь, и к моменту пропажи экспедиции Целлера преимущество уже не было столь однозначно на стороне армий фюрера. До исторической ли науки, когда в маршевых частях не хватает теплых рукавиц?
Однако опытный сотрудник разведки обратил внимание, что официально отправленная на поиски
