— Первый раз дурака такого вижу, — вздохнула она, — Давай-ка, сделаем так. Расскажи все по порядку, не торопясь и окончания слов не глотая. Можешь и по-русски. Разберусь. Подожди губами-то шлепать. Меры принять надо.
Принятие мер заключалось в полнейшей изоляции комнаты свинцовыми пластинами. Стены, пол и потолок. Свет притушить и включить кран с водой.
— Теперь валяй, — разрешила старуха и превратилась во внимание.
Долго ли рассказывал, коротко ли, не скажу. За временем контроль не вел. Скорее всего, порядочно. Кузьмич задремал, да и бабка иногда носом своим по столу шмякалась. Но не прерывала, за что огромное ей человеческое спасибо.
Рассказал о доле своей уродской. О заказе странном. О Ляпушке все без утайки выложил. В общем, все как есть, так и рассказал. Как умел, без прикрас и без вранья.
— И высвободить мне ее нужно, хоть застрелись, — закончил я.
Бабка покусала губы, поводила посохом по полу, покачала головой.
— Ну и стрелялся бы. Любовь зла, полюбишь и козла, — непонятно к чему сказала она. — Помогу я тебе, королевич. Как есть помогу. Хватит нам здесь сидеть, да от ушей чужих прятаться. Прошу в апартаменты мои рабочие. Вот в эту дверку ступай. Да руками по дороге ничего не лапай.
Бабка странным образом исчезла, словно и не существовало ее, а в стене неожиданно появилась дверь, которой, любителем буду, раньше не было.
Засунув так и не проснувшегося Кузьмича в карман, я осторожно распахнул дверь. Коридор не коридор, а похож на туннели подземные, что в Московском мегаполисе проложены. В которых раньше поезда паровые пыхтели, а сейчас шампиньоны разводят…
По обе стороны туннеля, за экранами, да мониторами, сидели вида разного роботы, да в эти самые мониторы и экранчики, вылупив линзы, смотрели. На меня ноль внимания.
Между собой только перекрикиваются.
— В четвертом секторе буря галактическая.
— Циклон низкого ионного заряда продвигается от сто шестнадцатой, дробь, восьмой системы.
— Пыржики в этом столетии сильно плодятся.
И прочая чепуха, в которой я ничего не понял. Собственно, можно было бы об этом и не упоминать, да ну ладно.
В конце туннеля, порядком навертев шею, я обнаружил дверь, дерматином обитую, да гвоздиками обколоченную. На двери две кнопочки — красная и зеленая.
А у меня правило есть. Если есть из чего выбирать, надо выбирать и то и другое. Для начала нажал красную. Да по кочану. Какую нажал, такую нажал.
За спиной зашелестело, я обернулся и увидел, как с потолка съезжает экран белый, черным бархатом по краям отороченный. Тут же свет весь потух, роботы у своих мониторов замерли, и все на экран большой уставились.
На фоне огромной звездной простыни стояла старуха знакомая. Знакомая, да не вся. Волосы на затылке в пучок собраны, да так туго, что десны оголяются. Вся накрашена, да напудрена. Из одежды пиджак спереди оттопыренный, и юбка выше колен на двадцать стандартных земных сантиметров. Протез в полной своей красе. На лямочках ажурных.
Сложенные впереди руки взмахнулись, словно протуберанцы. Одну руку старуха медленно так вскинула к звездной простыне и заговорила:
— И о погоде! Над южной оконечностью Пивного пути как никогда разлетались незаквалификационированные астероиды. Радиоактивное облако от сверхновой в районе Больших Пиявок быстро передвигается на юго-западо-низ созвездия большой, малой и средней медведицы. В этом районе в ближайшие тысячу лет ожидаются обильные радиоактивные выделения, по большей части светящиеся. Галактическое давление в пределах нормы. Если вы хотите, чтобы ваш космический корабль служил вам долго и верно, не забудьте поставить на него супер сигнализацию «Мангуст». Эта информация дана на правах рекламы.
Старуха исчезла с экрана, и на ее месте появились преступники, которые пытались завладеть чужим космическим кораблем. При вскрытии вентиляционного люка их, а заодно и сам корабль, разнесло на мелкие молекулы. Вот и все кино.
Я на ощупь отыскал кнопки и теперь вдавил вторую.
За дверью раздалась соловьиная трель.
Я нажал кнопку еще раз. Понравилось.
— Иду, иду, — послышались шаркающие шаги. В дверях разверзлась небольшая дырочка, через которую на меня смотрел блестящий глаз. — Кто там с утра раннего шастает. Спать не дает? А! Королевич.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась бабка. В сером, потрепанном халате и домашних тапочках. Нос еще крючковее стал, а голова все более торчковее.
— Явился, не запылился, — старуха посторонилась, пропуская меня. Я напоследок нажал еще раз звонок и получил от бабки подзатыльник, — Ноги то вытирай, и руки по швам держи.
Апартаменты бабки изысканностью и простором не отличались. Комнатка три на шесть стандартных земных метра. Ящик с дверцами, ручки с облупившейся позолотой. Кровать металлическая с набалдашниками. Кактусы, еще какие-то цветы с листьями. Занавески в горошек. Стол здоровенный. Круглый, клеенкой протертой застелен. На нем стопки. И бутылка брусничной настойки, судя по этикетке.
В углу на коврике кот черный, с белым животом. Один глаз открыт, Остальные семь дремлют.
— Небогато живешь.
— А мне богатство ни к чему, — старуха взгромоздилась на стул, закинула ноги на стол, сложила руки на груди. — Да и бываю я здесь редко. Твой таракан правильно шепнул, я ж не настоящая. Субстанция энергетическая. Он про меня все правильно говорил. Да ты не бойся. Я уж, поди, лет эдак миллион не принимаю органику. Изжога, знаешь ли. Да ты себе наливочки-то плескани. Не погнушайся.
Я плесканул в обе чашки. Одну протянул старухе. Мы чокнулись. Сказали дружно: — «Будем!», и выпили.
— А теперь ближе к делу, — бабка обтерлась рукавом халата, убрала со стола обе ноги, и простую и протезную, наклонилась ко мне.
— Обмозговала я все. Кой-какую программу прокрутила. С данными глобальными сверилась. Решаемо твое дело. Решаемо. Наливай.
Мы чокнулись во второй раз. За тех, кто в космосе.
— Как я понимаю, речь пойдет о КБ Железном? И о том, как свиснуть у нее бабу твою.
— Ляпушку, — поправил я. — И не свистнуть, а взять по праву. Наливать?
— Наливай. Пусть будет «по праву». Но так просто дела не сделаешь. Чтобы бабу твою, Ляпушку, вызволить, тебе придется…
Бабка опрокинула третью без тоста. И то верно. Откуда у нее родители. Чай и не помнит, кто создал, построил.
— Кряк! Придется тебе, Костя, сразиться с ним. Да уж не на шпагах и не на пистолетах, дурак. Железо и пуля его не берут. Огонь? Огонь тоже. Он же сам, хи-хи, железный. А за что я тебя, Костик, уважаю, так это за то, что ты ЧЕЛОВЕК!
— Конкретней давай. Про КБ.
— А конкретней некуда. Я, почему тебе помогаю? Знаешь? Да нет. Я тебя и без этого уважаю. Микросхема у меня на КБ имеется. Да-а… Конкретная микросхема. Какая, не скажу. Не твоего ума, Константин батькович, дело. Обидел он меня сильно. Лет эдак триста назад. А может и две тысячи триста. Неважно. За национальную гордость и неделимость мировоззрений!
Славно пошла. Жаль, Кузьмич не может к нашему застолью присоединиться. Я его на молнию застегнул, чтобы в разговоре не мешался. Ишь, как буйствует, на волю выбраться пытается. Кстати, а бабка мировая. Душевная.
— Как найти КБ, сам знаешь. Где баба твоя, там и он проживает. А вот про вселенную с тремя девятками, не скажу. Циферки дело непостоянное. Сегодня правдивые, а завтра все солгут. Я тебе по-
