Против солнца

Владимир Костин Против солнца

Художник Сергей К. провел бессонную ночь. Гуляли в мастерской художника Л., выпили многовато и как-то не в радость. Разговоры не клеились, душа не пела. Все потому, что товарищи как один переживали творческий застой и думали о пустоте и смерти. Поэтому им быстро наскучило кивать друг другу.

На рассвете Сергей К. испытал сильное желание очиститься и припасть к первоначалам жизни и искусства. Он взял с собой этюдник и первым же автобусом отправился за город. Он сошел в старинном пригородном селе и устроился на берегу реки. Ему хотелось поработать против солнца, поймать изменчивую фактуру золотистого воздуха, игру воды, лукавую геометрию дальнего берега.

Припекало. Работа пошла, но захотелось пить, а потом захотелось есть, и художник стал отвлекаться. Он встал и огляделся по сторонам. И увидел, что неподалеку, пониже, на песке стоит диван, вполне приличный, с валиками, обитый синей материей в карминовую крапинку, а на диване лежит молодая женщина, шевеля голыми ногами. Женщина была искусана комарами, пятнистая, как мухомор. Она уже проснулась и вращала глазами. Обнаружив, что за ней наблюдают, она задорно, как ей казалось, запела: — Виновата ли я?

Сергей К. испытал большую неловкость. Песня была приглашением к беседе. О чем? Тебе расскажут кучу глупостей о деревенской гулянке, а потом ни за что ни про что обязательно обзовут последними словами.

И он вернулся к этюднику. Песня умолкла. Он обнаружил в реке витые линии водоворота и с увлечением искал способ их рельефной передачи.

Но не тут-то было. Снизу послышались голоса. К девице подошел местный житель, средних лет, в трико с лампасами и клетчатом пиджаке. Семафорная краснота его глаз пугала даже на расстоянии. Его подбородок двоила модная бородка в ниточку.

Они поговорили, вернее, похохотали насчет доброго утра, если оно доброе, мужчина, в частности, признался, что вынести диван на берег с нею, упавшей девицей, пришло в голову именно ему, и с нее причитается.

— Вы меня не обидели? — спросила она.

— Мы мертвых не обижаем! — с привлекательной простотой сказал он.

— Хотелось бы верить, — сказала девица, осматриваясь.

Это было слишком: художник запорол линию и чертыхнулся.

Гуляки усмотрели в этом признак городской спеси, и мужчина спросил Сергея К.: — Что, не нравимся мы вам?

— Да почему же? — примирительно ответил художник — Нравитесь. Вы наши хозяева, мы ваши гости.

— Тогда будьте так добры: дайте закурить, пожалуйста.

— Охотно, — ответил Сергей.

Хозяева берега подошли к нему, взяли, с извинениями, по паре сигареток и глянули на эскиз.

— Походит! Сибирь наша матушка! — с некоторым наивным недоумением высказался мужчина.

— А, может быть, вы и на пиво нам дадите, раз уж так получается? — сказала девица и выставила ногу. Видимо, это был флирт.

Сергей дал им сорок рублей. Последние, сказал он, осталось только на обратную дорогу.

— А вы сами пиво будете? — спросил мужчина.

— Нет. Я работаю.

— Ну да, работаете же, — повеселел селянин, — тогда хватит.

Он потрусил в село, а девица, помявшись для приличия, вернулась на свой диван.

Не успел художник трижды приложить кисть, как прибыло пиво с сопровождающим его лицом. Селезень с утицей выпили его ни быстро, ни медленно, под совершенно пристойный разговор о заслугах и ошибках местного руководителя. Он был хват, но он не был кряж.

Пришло время прощаться. Пара подошла к Сергею К. и удостоверилась, что эскиз практически готов.

— Спасибо, выручили, — сказала девица.

— Не-а, — непонятно сказал мужчина.

Сергей К. вопросительно оглянулся на него. Тот стоял, скрестив руки на груди, и сосредоточенно взирал на пейзаж, качая головой.

— Не-а, — повторил он, не глядя на художника, — не Левитан ты.

И, расправив плечи, не оглядываясь, пошел в село. Девица поджала губы и пошла за ним.

Художник стоял на берегу и задумчиво смотрел на осиротевший диван, совершенно не переживая за его судьбу.