шел Чарльз. Везде, куда ни сунься, везде этот таинственный Хозяин. Получается, что наша партия – всего лишь карта, которую он разыграл. Поверьте, чувствовать себя всего лишь фишкой на доске очень неприятно. И непонятно, чего же этот Хозяин хочет. Если судить по его действиям, то он хотел, чтобы мы свергли короля. Вы знаете, что гвардейцы не придут?
– Да?
– Да. Как нам сообщили, они выступили, получив приказ, однако, узнав об аресте короля, вместо того чтобы немедленно двинуться выручать короля, они, наоборот, встали лагерем и ждут…
– Что?
– Непонятно, но, судя по всему, казни короля. Еще одна причина, по которой товарищ Речник не хочет этого. То ли Хозяин подкупил гвардию, то ли командиры решили в мутное время сыграть свою собственную игру. Основных претендентов на трон уничтожили, теперь королем может стать почти любой… – Жозеф холодно усмехнулся: – Если сможет справиться с нами. А это будет непросто, если у него под рукой нет войска. Армии Этой страны уже нет. Есть отдельные полки, не объединенные общим командованием. И не сегодня завтра им будет не до нас.
– Как ваша сделать это?
– Мы ничего не делали. В стране разгораются крестьянские восстания. Началось все где-то за пару дней до революции, когда один крестьянин по имени Жан застрелил своего сеньора. Где только пистолет взял? Теперь этот парень – герой и вождь…
Димка подумал, что, кажется, эту загадку он может раскрыть, но предпочел промолчать.
– Получается, когда будут мертвы король и королева, наша партия выполнит свою задачу, которую для нас прописал Хозяин.
– Что его делать?
– Не знаю. Не знаю, сможет ли он с нами справиться, но товарищ Речник считает, что опасность нужно предупредить, а для этого необходимо вычислить Хозяина. Нам нужен ум Чарльза. Помогите нам. Найдите его.
Тут мысль наконец проломила стенку и смогла оформиться. Что его просят сделать? Найти господина Шарля. То есть то, что он собирался сделать и так. Только если он согласится, то получит индульгенцию от возможных не в меру активных революционеров. Черт с тобой, Жозеф, но учти: я найду господина Шарля, а уж он сам решит, помогать вам или нет. Хотелось бы, конечно, прищемить хвост подлецу-Хозяину, но, если господин Шарль не сможет его найти, тогда вместе рванем из города, и разбирайтесь здесь сами, у кого как головы заточены. Никто вас насильно в революцию не тащил.
– Моя говорить да.
– Уффф, как с вами тяжело. Только, гр… Хыгр, две просьбы.
– Да.
– Для всех, кто спросит, кроме меня и товарища Речника, ты ищешь Чарльза, чтобы через него найти генерала Юбера. Возможно, люди Хозяина в нашей партии остались. И еще… У товарища Речника есть одна мысль по поводу Хозяина…
– Да?
– Когда найдешь Чарльза, скажи ему, что до Той страны нужно ехать на коне несколько дней. А потом плыть.
– Хыррр?
И что этот бред должен означать? Или это какой-то очень хитрый пароль?
– Просто скажи ему это. Так, значит, ты согласен стать начальником особого революционного сыска?
– Да.
– Держи.
Жозеф протянул Димке кожаный цилиндр-футляр. Из него Димка достал бумажный свиток, исписанный красивыми буквами. Даже с подписью и печатью. Из всего этого Димка понял только лозунг: «Счастья всем!», расположенный сверху. И то только потому, что слишком часто видел его на стенах и заборах. Будем надеяться, что это не приказ расстрелять предъявителя сего у кирпичной стенки.
Жозеф встал:
– Удачи, гражданин начальник. Счастья всем!
Он выкинул руку вперед.
– Хыр хыр хырр! – поддержал его Димка, также выкидывая руку.
Жозеф еле успел увернуться.
Как оказалось, чтобы стать начальником сыска официально, нужно было еще пойти в бывшее управление королевской полиции, нынешнее управление полиции революционной, и зарегистрироваться.
В здании полиции, когда к нему подошел Димка, уже смыли лишнюю копоть со стен и застеклили окна. А часть окон заколотили досками.
На стене возле входа висела листовка с нарисованным анфас генералом Юбером. Наверное, листовка обещала бочку варенья и корзину печенья тому, кто приведет кровавую собаку генерала Юбера. Какой-то местный гаврош уже нарисовал красной краской на портрете генерала острые уши и клыки, так что теперь он именно на кровавую собаку и походил. У дверей скучали двое часовых, хумансы, в черной одежде, с зелеными повязками полицейских.
– Ух ты, яггай! – восхитился один из них. – А я думал, они вымерли!
– Моя работать здесь, – сказал Димка и протянул «мандат» одному из часовых. Тот внимательно осматривал документ минут пять, потом перевернул вверх ногами и осмотрел еще раз.
– Проходите. – Часовый отдал приветствие, выбросив руку.
Димка ответил тем же. В отличие от Жозефа, часовой увернуться не успел и теперь зажимал разбитый нос.
Яггай прошел в двери, пока по нему не начали стрелять. А то камзола запасного уже нет…
За дверью стоял еще один охранник, тролль, который проверял пропуска.
– Ух ты, – произнес он, – яггай! А я думал, они вымерли!
Димка протянул охраннику документ.
– Проходи, – махнул рукой тот.
Парень вошел и остановился. А куда идти-то?
– Вон туда иди, – посоветовал охранник, – там зарегистрируют.
Димка прошел к стоящему в коридоре столу, за которым сидел эльф.
– Ух ты, – начал тот.
– Нет, – ответил Димка.
– Что нет?
– Моя не умереть.
Оказалось, что эльф записывает только вошедших, а за регистрацией по новому месту работы нужно идти к начальнику отдела кадров, ну или, по крайней мере, так Димка понял эту должность. Похоже, революция порождает бюрократию всегда и везде, на любой планете.
Увидев яггая, кадровик-эльф открыл было рот…
– Нет, – сказал Димка, проклиная простоту и непринужденность революционеров, – моя не умереть.
Челюсть кадровика захлопнулась. Он молча вписал яггая в огромный гроссбух, что-то подсчитал, прикинул и сказал, что за деньгами он может прийти в конце месяца. А его кабинет – на третьем этаже, направо четвертая дверь.
Дверь Димкиного кабинета была открыта нараспашку. Внутри на столе непринужденно сидели три гнома с повязками полицейских и распивали вино.
– Ух ты! – обрадовался один из них. – А я думал, они вымерли!
– Да! – рявкнул Димка. – Моя умереть! Мертвая моя прийти съесть ваша!
Гномы вскочили на ноги:
– Ты кто такой?!
– Моя, – Димка махнул у них перед носом мандатом, – здесь работать. Это мое место. Кыш!
