побьют их… плохо будет.
Ирина вспыхнула, глянула гневно:
— Побьют?! — вскинув брови, повторила она. — От кого ты слышала?! Отец не говорил ли чего? Не скрывай. Я твоя подруженька. Не слыхал ли чего он в посольском лагере?!
Наташа насторожилась. Не понравилось, что Ирина помянула отца и выпытывает у нее, что он творил. Она вспомнила его наказ, чтобы «из избы сора не выносить». Она страшилась несчастья, которое может произойти, если паны узнают о замыслах отца, о том, что он сам готовится уйти к Ляпунову и ее обучает стрельбе из лука и верховой езде. Наташа раскаивалась — зачем она распустила язык и сболтнула чего не след.
— Не пытай!.. Не мое дело то. Ничего не понимаю я. Глупая, как и все.
Увидав из возка бабу с коромыслом, Ирина приказала остановить лошадей. Выскочила, побежала к бабе. Дернула ее за рукав, заглянула в ведра — и убежала обратно.
— Пустые! — печально сказала она, усаживаясь в возок. — Не к добру. Удачи не будет.
Наталья вздохнула:
— Ирина, Иринушка, как видится, и богатым покоя нет! И они думают, и они кручинятся…
— Пустое, — обиженно надувшись, проговорила Ирина. — Нечего нам бояться. Мой батюшка при всех царях будет именит. Он мудрый.
Наталья и не заметила, как салтыковский возок вкатил по мосту через ров в Фроловские ворота и остановился у кремлевского жилища Салтыкова. Свой дом в Китай-городе он оставил заколоченным.
— Кремль! Ах, ах, какая я растрепа!.. — всполошилась она.
— Ну и что же? — успокоила ее Ирина, — Побывай у нас. Такие же мы православные, как и вы. Не гнушайся нами. Что уж это ты стала нас избегать?
Наталья подумала: «В самом деле, чего я боюсь, глупая?! Ужель я хуже других? Пойду да посмотрю, как новые бояре живут!»
И пошла.
Высокое крыльцо, а за ним — просторные сени. Девушек шумно встретил худенький, малого роста, с наивным бескровным лицом отрок лет тринадцати. Он раскинул худые руки: «Не пущу». Ирина оттолкнула его. Он вцепился в нее, засмеялся.
— Мишка! Миха! Вор! Прочь! Матери скажу!..
Отрок притих, испуганно отошел прочь.
— Кто это! — спросила Наталья.
— Мишка Романов!.. Живет тут… Мать хлещет его каждодневно, а все не унимается. Только матери и боится. Сын Филарета Никитича.
Ирина провела ее наверх, в свою светелку. Наталья сначала отказывалась, вспомнив запрещение отца дружить с Ириной, но любопытство взяло верх. Ирина по секрету рассказала Наталье о том, что скоро выходит замуж за помощника кремлевского коменданта, пана Пекарского.
Из серебряного ларца осторожно вынула богатое монисто и надела его на шею Наталье. Подвела ее к зеркалу.
— Видишь? Ты еще красивее стала, — произнесла она, любуясь Натальей. — Это мне подарил он.
Монисто было собрано из драгоценных камней и из золотых бляшек, похожих на монеты; на груди оно заканчивалось крупным сердечком из ярко-красных сверкающих рубинов.
Глаза Натальи разгорелись: монисто было так прекрасно!
Ирина, видя восторг Натальи, накинула ей на голову золотую диадему с двенадцатью гранеными изумрудами и множеством жемчужных зерен, нашитых на голубом атласе. Словно звезды на весеннем небе!
— Гляди сама! Найдется ли в Москве такая красавица, как ты!
Наталья любовалась собою в зеркало, изумленная, одурманенная. Голова кружилась. Будто сквозь сон, услышала она голос подруги:
— Чего ради хоронишь себя в Стрелецкой слободе?.. Чего ради губишь дивную красоту свою в отцовском застенье?! Живем мы один раз! Затворничество — старухам и уродам! Господь с ними! Золото хорошо, когда его тратят, так и красота девичья. Оставайся у меня. Я тебе еще много всего покажу и подарю.
Ирина развернула перед Натальей на столе атласы веницейские, турские, немецкие; бархаты флоренские, калмыцкие и литовские, расшитые травами золотыми и листьями серебряными. В ее маленьких розовых пальцах мягко, словно ручеек, струился нежный китайский шелк.
— Будет! — прошептала Наталья, опускаясь в парчовое кресло и закрыв руками лицо. — Слаба я!
— Господи, что с тобой, дорогая! — всполошилась Ирина. — Ах, как тебя испортила бедность! Твой отец не жалеет тебя. Он не понимает… Он губит себя, погубит и тебя с твоей красотой. Уйди от него.
— Нет, нет, Ирина! Не то говоришь! — почти простонала Наташа. — Пусти меня! Я вернусь домой. Ты хочешь измены?!
— Какой измены? Кому ты можешь изменить? — пристала к ней Салтыкова. — Какой? Ну, ну, говори!.. Какая измена?!
Наталья поняла, что опять проговорилась, и ничего не ответила подруге.
Та надулась, ушла из светелки.
Оставшись одна, Наталья опустилась на колени и стала молиться, обратив взгляд к окну, через которое был виден Успенский собор.
Она молилась о том, чтобы не было худа ее отцу и чтобы отогнал бог от нее мысли о роскоши и тунеядстве. В эту минуту ее охватило неприязненное чувство к Ирине.
Вдруг дверь тихо скрипнула, и на пороге выросла фигура кремлевского коменданта и воеводы тайных дел пана Доморацкого. В зеленом бархатном кафтане с черной обшивкой, в зеленых сафьяновых сапогах — весь зеленый, — с саблей через плечо, сухой, бледный и неуклюжий, непомерно высокого роста, он испугал Наташу.
Заметив это, он сказал:
— Ничто не может столь опечалить меня, как женщина, пугающаяся моего присутствия… Я страх навожу на мужиков, бунтующих против короля, но не на красоток, подобных тебе…
Близко подошел к Наталье, ласково взял ее за руку, заглядывая ей в лицо, засмеялся. Серые проницательные глаза его оставались серьезными, в то время как на губах играла улыбка.
— Может быть, у страха повод есть? тихо спросил он.
— Ирина! — что было мочи крикнула Наталья, в ужасе попятившись от Доморацкого.
— Не кричите! Ее уже тут нет… — холодно произнес поляк.
— Отпусти меня! — набравшись смелости, громко сказала девушка.
Не сводя пытливого взгляда с Натальи, он спросил:
— Куда ходит по вечерам твой отец?
Наталья вспыхнула, лицо ее стало сердитым. Какое ей дело? Она ничего не знает! Всё это она и высказала Доморацкому просто, без возмущения.
Пан-воевода загадочно погрозился пальцем:
— Ну, ну, ну! Не будь скупа! Признавайся! Передо мной ли хочешь таиться?! Я всё насквозь вижу.
— Я ничего не знаю…
— Князя Андрея Голицына знаешь? Да? — с язвительной улыбкой спросил Доморацкий. — Не так ли? Его-то ты, наверное, знаешь?! Он — друг твоего отца… Отвечай: слыхала ли ты про такого князя?!
Наталья почувствовала себя пойманной. Встретившись глазами с настойчивым испытующим взглядом Доморацкого, она, обессиленная, подавленная, села в стоявшее рядом кресло.
— Ну! — торопил ее пан. — Знаешь ли ты князя Андрея Голицына? И о князе Пожарском не слыхала ли чего?
— Тоже не слыхала…
— Что делается в Нижнем, на твоей родине, тоже не знаешь?
