Итальянский фронт. В Джудикарии наши укрепления Каррила подверглись сосредоточенному обстрелу из тяжелых мортир. На сочском участке продолжаются артиллерийские бои.
Юго-восточный фронт. У Пазар-Сьяка были захвачены выгодные итальянские позиции. Еще южнее наши войска продвинулись вплотную к неприятельским линиям юго-восточнее Дурреса.
Группы албанцев, воюющих на нашей стороне, осадили Берат, Лежу и Пекини. В этих округах было взято в плен более 200 жандармов Эссада-паши».
Официальное сообщение немецкой главной ставки.
«Западный фронт. У Изерского канала севернее Ипра были атакованы английские позиции на ширине фронта примерно 350 м. Все попытки неприятеля вернуть свои окопы в ночных атаках с помощью ручных гранат потерпели неудачу. Тридцать пленных осталось в наших руках. Южнее Лоос развернулись оживленные бои. Неприятель проник к самому краю одной нашей траншеи, образованной взрывом подкопа. Южнее Эбютерне после успешной небольшой ночной стычки мы взяли в плен несколько англичан. На остальных участках никаких особенных событий не произошло.
В воздушном бою восточнее Перона был сбит английский биплан, вооруженный двумя пулеметами. Находившийся в нем экипаж погиб. Наши летчики бомбили многие объекты за линией северного фронта неприятеля, а также Люневиль.
Восточный фронт. Близ Завича на Березине атака русских захлебнулась под нашим огнем между линиями обеих сторон. Лгишин и железнодорожные объекты в Тарнополе подверглись нападению немецких самолетов.
Балканский фронт. Ничего нового».
Сообщения союзнических генеральных штабов:
«Лондон. Агентство Рейтер. Немецкий гарнизон в Морэ (северный Камерун) сдался, чем завершен захват этой африканской колонии.
Франция.
3 часа дня. Ночью никаких существенных событий не произошло.
11 часов вечера. В Бельгии немцы после сильного артиллерийского обстрела наших позиций у Стеенстрате сделали попытку перейти Изерский канал. Несколько вражеских групп прорвалось к нашим стрелковым окопам первой линии, откуда они сразу же были оттеснены. В Шампанье наша артиллерия обстреляла неприятельские укрепления севернее Таюра и восточнее Наварина. В Аргонах мы взорвали два подкопа близ Вокуа, сведя на нет оборонительные работы неприятеля. Между Мезом и Мозелем наши батареи обстреляли неприятельские укрепления в направлении на Этен и Сент-Илер, вызвав несколько пожаров и чрезвычайно сильный взрыв. Южнее Сен-Мийеля мы подвергли сосредоточенному обстрелу немецкие укрепления западнее Апремонского леса. Вражеский самолет сбросил несколько бомб на Дюнкерк, однако ущерба они не нанесли. Другой немецкий самолет в последнюю ночь сбросил две бомбы, которые упали на луг южнее Лю-невиля.
Из Италии. В Вал-Сугана продолжаются небольшие смелые атаки нашей пехоты. Неприятель потерял несколько человек пленными. На остальных фронтах обычная артиллерийская перестрелка. Наша артиллерия обстреляла Фельскую долину. Неприятельский летчик сбросил несколько бомб на Алу, не причинив нам ущерба».
И верно, ничего не происходит…
Городок Верден тоже продолжал свою жизнь в мирном спокойствии военного тыла, нарушаемом лишь заботами, которые волновали тогда все города и деревни за европейскими фронтами, прежде всего тревогой за членов семей, покинувших родные очаги и оказавшихся в окопах, и меньшими или большими затруднениями с продовольствием. В остальном же солнце по-прежнему беспрепятственно сменялось звездами, и отблески их отражались на башнях и крышах верденского кафедрального собора двенадцатого века, а также красивого епископского дворца и ратуши. И вот в эту краткую послеполуночную пору большая часть двадцатидвухтысячного верденского населения спит сном праведников, ибо накануне — так же как из года в год — они прилежно трудились в цехах и на фабричках по производству конфет, варенья и ликеров, если не занимались столярным или мукомольным делом или, наконец, торговлей. Ведь нет ни малейших оснований менять режим дней и ночей.
Так же доверчиво улегся спать и весь край вокруг города, ибо о чем беспокоиться… Разве не вызывал доверия уже сам троекратный полукруг крепостей, опоясывающих с востока верденское предполье от Фор- де-Во и Дуомона до горы Мартом и высоты 304 на противоположном конце дуги? Само собой разумеется, что между большими крепостями существует еще сколько угодно малых укреплений, бункеров, подземных казематов, лабиринтов подземных ходов, подвалов, куполообразных бетонных башен и бесчисленных окопов…
Отчего же бояться грядущих дней?
Пускай о них думают господа генералы.
A propos[25] — генералы!
Недавно здесь происходил чуть ли не аукцион верденского военного снаряжения и гарнизонов! Оружие направлялось в полевые армии, причем из крепостей было даже демонтировано и вывезено множество пушек. Ежедневно можно было видеть такие обозы! А разве это не самое успокоительное доказательство того, что тут не ожидают с немецкой стороны никаких неприятных сюрпризов?
А если в последние дни кое-что из вывезенного вернулось назад, то это, несомненно, потому, что просто возмещается — раз сейчас есть на это время — то, что прежде было уступлено более нуждающимся. Вот и все.
Так спал Верден под высоким морозным небом, на котором сверкали острые осколки звезд, как мерцали они на земле, покрытой снежной порошей и мелкими зеркальцами замерзших луж в затвердевшей грязи и колеях. Ветви деревьев тоже замерзли под кружевом инея, спокойно плыла Мез по мягким долинам между невысокими приветливыми холмами, где леса сменялись пастбищами, а поля деревушками.
Четвертый час утра 21 февраля 1916 года…
С последним ударом башенных часов верденского кафедрального собора на крышу епископского дворца с грохотом, подобным раскатам грома, обрушился тяжелый снаряд, пробил ее и взорвался, образовав широкую воронку, захватив стены и полы двух этажей. Из обломков балок, кирпича, штукатурки, мебели, из клочьев ковров над городом поднялся могучий султан дыма и пыли, а гулкий отзвук взрыва потонул в грохоте оседающих стен и треске ломающегося дерева.
Ночным дежурным штаба верденского участка фронта — штаб располагался в ратуше — нет надобности объявлять тревогу: со всех сторон сюда сбегаются офицеры, на ходу что-то на себя натягивая: они торопятся в зал заседаний.
Здесь уже присутствует и сам командующий верденским укрепленным районом генерал Эрр…
— Господа, это начало. Да, в этом убеждены все. Однако…
Офицеры стоят, напряженно вслушиваясь, склонив головы набок — точно в этом положении смогут уловить и самый слабый звук…
Но ничего не слышно.
Вообще ничего! А ведь немцы должны вот-вот начать артиллерийскую подготовку, как на параде марширующий полк всегда следует за своим командиром.
Идет секунда за секундой, проходит минута, вторая…
Затем тишину нарушает генерал Эрр:
— Немыслимо, чтобы неприятель начал наступление с обстрела города. Этот выстрел наверняка имел какой-то особый смысл — возможно, нечто вроде символической визитной карточки от господ напротив. В ходе их мыслей часто нелегко разобраться. Не будем же понапрасну ломать голову. Господа, позаботьтесь, чтобы весь верденский фронт был немедленно приведен в полную боевую готовность.
