кувшина лимонада и подноса с печеньем. Пирс, выбравшись из «букашки» Вэл и увидев, как за розовыми кустами народ играет разминочную партию, почувствовал, что почти готов к тому, что вместо молотка ему вот-вот вручат фламинго, которым придется катать ежиков под воротцами из игральных карт.
Роузи Расмуссен смотрела, как он идет вместе с Бо и Вэл по лужайке, большой нелепый человек в вязаной рубашке — и до странного бережно держит кончиками пальцев окурок сигареты. Она знала, кто он такой, потому что и Споффорд, и Вэл уже успели ей его описать, но в остальном он был для нее совершенным незнакомцем: новый человек в нашем графстве.
Пирс тоже обратил на нее внимание: она сделала эффектный выпад молотком, а потом обвела рукой лужайку, цветы и весь великолепный яркий день, словно предлагая это богатство ему, Бо и Вэл: стройная, жизнерадостная женщина, с подобранными торчком на макушке, как у морковки, вьющимися волосами, и тип лица — чуть удлиненный, с резковатыми чертами, как у породистой лошади, такие женщины до самой старости не теряют привлекательности. Хотя — не его тип. Она забросила молоток на плечо и пошла через лужайку к нему навстречу. За розовыми кустами одетые в белое игроки разразились вдруг сочувственными криками и смехом; Вэл отрывисто расхохоталась; руки Роузи и Пирса встретились.
— Привет. Меня зовут Роузи Расмуссен.
— Пирс Моффетт.
— Ага, точно, — сказала она, как будто какая-то ее догадка только что подтвердилась. — Добро пожаловать в Дальние горы.
Вэл издалека поздоровалась со всеми своими знакомыми и начала быстрым полушепотом пересказывать обстоятельства их биографий на ухо Бо. Роузи указала рукой на лужайку для крокета.
— А вы играете? — полюбопытствовала она.
— В общем-то, нет, — сказал Пирс. — То есть пробовал раз или два. Я даже и правил-то как следует не помню.
— Ну, это-то я вам объясню, — сказала Роузи. — Проще не придумаешь.
Они двинулись по направлению к дому. Пирс окинул взглядом серую громаду Аркадии, ее мишурную пышность и массивные скаты крыши, широкую веранду, на которой стояла плетеная мебель.
По здешним холмам и долинам, подумал он, наверняка разбросана уйма таких вот реликтовых зданий, примерно одинаковых по размеру и возрасту летних загородных домов времен рубежа веков; в ту пору они выглядели вполне скромно, а теперь кажутся сошедшими с картинки в детской книжке. Однажды прошлым летом они со Споффордом ехали на машине, и тот где-то по дороге указал ему дорогу; дорога, сказал он, вела к большому дому, а хозяином дома был дядюшка его Роузи. Где-то по дороге. Судя по всему, подумал Пирс, местная топография начала выкидывать коленца прямо у него, у Пирса, в голове, со всеми местными воротцами, и стойками, и дорожками, которые петляют между ними.
— Значит, Споффорд уговорил-таки вас перебраться в наши места? — спросила Роузи.
— Вроде того, — сказал Пирс. — По сути, именно он во всем и виноват. И еще удача. Вы знаете Споффорда?
— И очень близко, — сказала она, улыбнулась и опустила глаза на мячик, который как раз подтолкнула в нужную сторону. — Как вам тут у нас нравится?
Пирс, чувствуя, как майский ветерок перебирает его рубашку и волосы, глядя на раскинувшиеся вдоль горизонта шартрезово-зеленые горы и переменчивые облака, думал, что ей на это ответить.
— Знаете что, — сказал он. — Если бы у меня была возможность заказать три желания, любые, по выбору, то, сдается мне, одним уже было бы меньше, просто потому, что я уже выбрался из города и попал сюда.
Роузи рассмеялась — этакая глупость, этакое сумасбродство.
— В таком случае у вас остались еще два.
— Ну, — сказал Пирс, — уж с этими-то я точно знаю, что мне делать.
— Вы уверены?
— Абсолютно. — Он вкратце обрисовал ей свои теории и выводы относительно проблемы трех желаний, те предосторожности, которые он считал необходимым принять, и те ловушки, которых нужно опасаться.
— Боже мой, эк у вас все просчитано, — сказала Роузи.
— В таких д'лах, — прогнусавил Пирс, — надо вс'гда быть н'гатове.
— А с чего это вы взяли, что вам всегда нужно быть наготове? То есть проще говоря, как вы собираетесь обеспечить себе возможность загадать эти три желания?
— Вот уж не уверен, что для этого вообще нужно что-то делать, — сказал Пирс. — Это нельзя заслужить. Тебе их просто предлагают, и все. Выпадает нужная комбинация чисел. Ты идешь на базар и покупаешь у старьевщика старую лампу. Вытягиваешь сеть, а в ней запуталась золотая рыбка.
— Да что вы говорите?
— Именно так все и происходит. То есть шансов, конечно, очень даже немного, это я первым готов признать — и все-таки почему не дать себе труд и не быть постоянно начеку? Точно так же, как люди отправляют по почте всякие там купоны от купленных товаров, зная, что шансов на выигрыш в такого рода лотереях — один на миллион. Но все-таки купоны отправляют.
— Я не отправляю, — сказала Роузи. — Никогда.
— Ну, честно говоря, — признался Пирс, — я тоже.
Лицо у него сморщилось одновременно в нескольких местах, произведя на свет асимметричную ухмылку. Роузи рассмеялась: та невероятная серьезность, с которой он рассуждал о подобных вещах, и впрямь показалась ей забавной. Интересно, сколько ему лет? Ближе к тридцати или к сорока?
Она обратила внимание на то, какие у него большие руки. И ноги.
— Ладно, начинаем со стойки, — сказала она, указав ему на стартовую позицию. — Вы за какую команду хотите играть?
— Да мне, собственно, все равно.
— Споффорд уверяет, что вы пишете книгу.
— Пытаюсь.
— И вам за это платят?
— Ну, свой первый миллион я на этом не сколочу. Но что-то платят.
— Тоже неплохо. А о чем?
Пирс наскоро перелистал несколько вариантов ответа на этот вопрос, предназначенных для разного рода слушателей.
— О магии и об истории, — сказал он. — О магии в историческом контексте, а еще об истории магии и магов.
— Ого, интересно. А история каких времен?
— Ну, скажем, Ренессанс и чуть позже. Примерно во времена Шекспира.
— Значит, о тогдашних магах, — сказал Роузи. — Вроде Джона Ди, да?
Он удивленно на нее посмотрел.
— Ну, в общем, да, — сказал он. — В том числе и о нем. А откуда вам знакомо это имя?
— Я читала о нем в романе. Вы историк?
— Преподавал историю, — сказал Пирс. Слово «историк» показалось ему слишком громким. — А что это был за роман?
— Исторический, — она рассмеялась, настолько очевидным был ответ. — Естественно. Феллоуза Крафта. Он жил в наших краях и писал книги.
Тень понимания пробежала по лицу Пирса, и он не просто понял, откуда она может знать старика Ди, — здесь было нечто большее. И Роузи вдруг тоже вспомнила, что в последний раз, когда была в библиотеке, мельком видела человека, очень похожего на того, который сейчас стоял перед ней.
— Да-да, это наша местная литературная знаменитость. Его дом и сейчас стоит в Каменебойне.
— Вот это ничего себе, — сказал Пирс.
— Так вы о нем слышали? — спросила Роузи. — Он ведь так и не стал по-настоящему известным писателем.
— По-моему, я прочел едва ли не все его книги. Много лет тому назад.
— Опаньки, — сказала Роузи, внимательно глядя снизу вверх на Пирса и испытывая чувство, похожее на
